Ракеты. Жизнь. Судьба.

близко сотрудничали при создании самых первых порученных нам систем

управления ракет оперативно-тактического назначения (т.е. небольшой

дальности), когда мы были еще СКБ п/я 201. Ту работу мы так и не

завершили из-за создания ОКБ-692 и перевода нас на тематику МБР, но за

время создания ракет «Онега» и «Ладога» выполнили много научных работ

совместно с НИИ-3, так что я не был для них человеком со стороны, тем

более, что диссертация писалась именно о системах стабилизации таких

ракет. И еще один шаг я совершил. Мне объяснили, что беспартийному

защищаться в Ученом совете военного института, где все без исключения

члены совета – члены партии, а вторым по значимости в Ученом совете

является замполит, значит, уменьшать свои шансы на хорошее голосование.

И я вступил в ряды КПСС, причем, в момент защиты мне еще не исполнилось

28 лет, когда по нормам, принятым в СССР для интеллигенции, человек мог

пытаться перейти из рядов ВЛКСМ (по возрасту) в кандидаты в члены КПСС.

Именно в таком ранге кандидата я и защищался. Не уверен сейчас, что

поступил принципиально, но мне было не до жира. Защита прошла успешно,

и в 1963г. я получил диплом кандидата наук.

30

Теперь о моей работе в это время. Так как после начала удачных полетов

8К64 в нас поверили как в разработчиков, нам, не дожидаясь завершения

ЛКИ этой ракеты, немедленно поручили создание еще двух систем

управления, на этот раз не для МБР, а для ракет–носителей сравнительно

небольших ИСЗ (такой тогда была аббревиатура – искусственные спутники

Земли). Обе ракеты-носителя делались по одной и той же идее, но системы

управления были абсолютно различными.

Были взяты две уже принятые на вооружение ракеты большой (но не

межконтинентальной) дальности, и на них установлены вторые ступени, с

совершенно новыми СУ нашей разработки, которые управляли полетом и

первой и второй ступеней с тем, чтобы выводить аппараты на орбиты

искусственных спутников Земли. Обе работы были успешно выполнены

кооперацией организаций во главе с ОКБ-586, причем если первая,

переделанная из боевой 8К63 (другие названия «Космос», 11К63,

американское – SL-7) была почти целиком завершена в Днепропетровске и

только потом передана для изготовления в Омск, то более мощная – вторая,

переделанная из 8К65 («Космос», 11К65, SL-8) была передана для

завершения разработки в Красноярск (теперь это ОКБ им. М.Ф.Решетнева).

Именно красноярское ОКБ прикладной механики являлось затем в СССР

главным разработчиком спутников связи и телевидения (включая известную

всем «Молнию»). 11К65 явилась единственной ракетной разработкой

красноярского ОКБ, потом они делали только космические аппараты для

связи и телевидения.

На носителях 11К63 и 11К65 были запущены сотни советских спутников

серии «Космос». Название было призвано замаскировать истинное

назначение космических аппаратов, основным заказчиком которых было

Минобороны, хотя среди них попадались и научные, и гражданские.

И, наконец, мои кадровые перемещения. Мой бессменный начальник

Анатолий Иванович Гудименко, с которым мы дружили семьями, получил

новое большое назначение, став Главным инженером всего ОКБ-692, а меня

назначили в 1964г. на его место начальником 31-го отдела. Начальником

теперь уже лаборатории стал мой бессменный коллега и зам. Виктор

Николаевич Романенко, впоследствии доктор физико–математических

(единственный у нас на фирме) наук.

В том же 1964г. Д.Ф.Клим вернулся в подмосковное Болшево, где рядом с

Калининградом размещался НИИ-4 Минобороны, и возник вопрос о

начальнике теоротделения.

Придется отойти несколько назад. Практически все время ЛКИ 8К64, которое

Сергеев проводил на полигоне, он брал меня с собой, мы тесно сработались, и

полагаю, ему это понравилось. Тем более что именно система стабилизации

была наиболее сложной и главной в том, что мы сделали для 8К64. После

отъезда Клима все считали (и я в том числе), что на его место назначат

А.С.Гончара, такого же начальника отдела в теоркомплексе, как и я,

31

обладавшего передо мной неоспоримым «национальным» преимуществом.

Он был из кубанских казаков. Но совершенно неожиданно Сергеев захотел,

чтобы назначили меня. Ему пришлось преодолеть «звериное» сопротивления

службы кадров, а также несогласие отдела оборонной промышленности

харьковского обкома партии, но поскольку речь шла о должности, не

входящей в «номенклатуру» министерства, Сергееву удалось настоять на

своем и приказом он назначил меня начальником теоркомплекса, т.е. главным

теоретиком всей фирмы. Это - полностью его заслуга. При этом и я, и

особенно моя жена резко возражали (совершенно открыто) против этого

назначения, справедливо полагая, что я еще меньше времени буду бывать