Райский сад

Дэвид встал, прошел в бар, налил себе виски, бросил в бокал немного льда и долил его перье. Во рту еще оставался вкус рыбы, вымоченной в белом вине, и, чтобы отбить его, Дэвид взял бутылку минералки и стал пить из горла.

Послышались голоса девушек, а вскоре в дверях появились и они сами — веселые и счастливые, как и вчера. Дэвид посмотрел на Кэтрин — светлую, как березка; ее загорелое лицо светилось любовью и возбуждением. Брюнетка с растрепавшимися на ветру волосами блеснула в его сторону глазами, но, приблизившись, снова приняла застенчивый вид.

— Мы сразу поехали домой, когда увидели, что в кафе тебя нет, — сказала Кэтрин.

— Я долго работал. Как ты, чертенок?

— Прекрасно. Только не спрашивай, как она.

— Работа продвигается, Дэвид? — спросила девушка.

— Из нее получится хорошая жена, — сказала Кэтрин. — А я забыла спросить.

— Что вы делали в Ницце?

Девушки стояли совсем рядом по обе стороны от него, и он почти физически ощущал их близость.

— Как продвигается ваша работа, Дэвид? — снова спросила девушка.

— Конечно, хорошо, — сказала Кэтрин. — У него по-другому не бывает, глупышка.

— Правда, Дэвид?

— Да, — сказал он и взъерошил ей волосы. — Спасибо.

— Так, а нам дадут выпить? — спросила Кэтрин. — Хотя мы, конечно, не работали. Мы только сделали несколько покупок и устроили скандал.

— Мы не устраивали никакого скандала.

— Ну, не знаю, — сказала Кэтрин. — Да какая, в сущности, разница?

— Что за скандал?

— Ерунда, — сказала девушка.

— Мне даже понравилось, — заявила Кэтрин.

— Когда мы были в Ницце, ей сделали замечание насчет ее брюк.

— Какой же это скандал? — сказал Дэвид. — Ницца — большой город. Вы должны были ожидать чего-то подобного, когда собирались туда.

— Ты не замечаешь во мне перемен? — спросила Кэтрин. — Жаль, здесь нет зеркала. Ты видишь, что я изменилась?

— Нет.

Дэвид посмотрел на нее внимательнее. Она оставалась такой же белокурой, разве что волосы растрепались сильнее обычного, и загар казался еще темнее, и лицо было дерзким и возбужденным.

— Хорошо, — сказала она. — Знай: я попробовала.

— Ты ничего не делала, — сказала девушка.

— Я попробовала, мне это понравилось, и я хочу выпить еще.

— Она ничего не сделала, Дэвид, — сказала девушка.

— Сегодня утром я остановила машину на открытом участке дороги и поцеловала ее. Она тоже поцеловала меня, и на обратном пути из Ниццы мы сделали это снова и еще сейчас, когда вышли из машины. — Кэтрин смотрела на Дэвида любящим и одновременно вызывающим взглядом. — Это было забавно, и мне понравилось. Поцелуй ее тоже. Племянник хозяина ушел.

Дэвид повернулся к девушке, и она внезапно прильнула к нему. Он не ожидал, что так получится, но они поцеловались.

— Достаточно, — сказала Кэтрин.

— Ну как? — спросил Дэвид у девушки.

Она выглядела смущенной и счастливой.

— Помните, вы просили меня быть счастливой? Как видите, я стараюсь.

— Ну, теперь все счастливы, — сказала Кэтрин. — И разделили вину поровну.

Они отлично пообедали, заказав к столу холодное тавельское вино, различные закуски, цыпленка с овощным рагу, салат, фрукты и сыр. Все здорово проголодались, много шутили, и никто не был серьезным.

— За ужином или даже раньше будет потрясающий сюрприз, — сказала Кэтрин. — Она бросается деньгами, словно индеец, который продал нефтеносный участок и на радостях напился.

— Индейцы хорошие? — спросила девушка. — Или похожи на магарадж?

— Дэвид расскажет тебе про них. Он родом из Оклахомы.

— Я думала, он родился в Восточной Африке.

— Нет. Один из его предков сбежал из Оклахомы и забрал его с собой в Восточную Африку. Дэвид был тогда еще совсем юным.

— Наверное, это ужасно интересно.

— Он написал роман о своем детстве в Восточной Африке.

— Я знаю.

— Ты его читала? — спросил Дэвид.

— Да, — ответила девушка. — Можешь расспросить меня о нем.

— Не буду. Я знаком с содержанием.

— Я даже плакала, когда читала. Ты пишешь там об отце?

— В некотором роде.

— Должно быть, ты очень любил его.

— Любил.

— Ты никогда не говорил мне о нем, — сказала Кэтрин.

— Ты не спрашивала.

— А если бы спросила, ты бы рассказал?

— Нет.

— Я полюбила эту книгу, — сказала девушка.

— Держись, пожалуйста, в рамках, — предупредила ее Кэтрин.

— Я не выходила за рамки.

— Когда ты целовала его...

— Ты сама попросила.

— Ты перебила меня... я хотела сказать: «Когда ты его целовала, что доставило тебе удовольствие: сам поцелуй или то, что ты целуешь писателя?»

Дэвид налил себе тавельского и отпил из бокала.

— Не знаю, — сказала девушка. — Я не думала об этом.

— Рада это слышать, — заметила Кэтрин. — А то я подумала, опять выйдет та же история, что и с вырезками.

Девушка выглядела заинтригованной, и Кэтрин пояснила:

— Я имела в виду вырезки из газет с рецензиями на его вторую книгу. Он ведь написал две книги.

— Я прочитала только «Разлом».

— Вторая книга о летчиках на войне. Это единственная хорошая вещь, написанная о летчиках.

— Чушь, — сказал Дэвид.

— Прочитай ее сама и увидишь, — сказала Кэтрин. — Чтобы написать такую книгу, нужно полностью разрушить себя. Не думай, что я ничего не смыслю в его книгах только потому, что, целуя его, не думаю о том, что он — писатель.