Рай. Потерянный рай. Возвращенный рай

Так он молил блистательного гостя.
И с кротостью богоподобный Ангел
Ему сказал: «Не откажу тебе
И в этой скромной просьбе. Как, однако,
О дивных Всемогущего делах
Я расскажу достойными словами?
Как описать их может Серафим,
Как их поймет ум слабый человека?
Но все ж, насколько можешь ты постичь
Все это, пусть оно не будет скрыто
От слуха твоего, дабы тем лучше
Ты прославленью Бога мог служить
И через то иметь тем больше счастья.
Я разрешенье свыше получил
Давать тебе ответы на вопросы
В границах, знанью твоему доступных;
Но спрашивать о большем воздержись
И не надейся собственным талантом
Узнать о сокровенных тех вещах,
Которые незримый наш Владыка –
Единый лишь Всеведущий –  покрыл
Навеки мраком, на земле и в небе
К их знанью никого не допустив.
Довольно и без них вещей найдется,
Достойных изученья и познанья;
Подобно знанье пище: через меру
Не следует вкушать его; пусть ум
Лишь то приемлет, что объять он может;
Избытком будет только подавлять
Он сам себя, и мудрость превратится
В безумие: так точно пресыщенье
Лишь к несваренью вредному ведет.

Когда был изгнан Люцифер с Небес[129]
(Так называй его: он был когда-то
Блистательней средь Ангелов, чем это
Светило средь небесных всех светил).
Когда он пал со всей своею ратью
Пылающей сквозь бездну в место кары
И Божий Сын великий возвратился
С победою среди своих святых,
Тогда Отец наш Вечный Всемогущий
Их множество с престола обозрел
И так сказал Божественному Сыну:

«Ошибся он, завистливый наш Враг:
Он полагал, что все, как он, мятежны;
С их помощью надеялся достигнуть
Он этой высшей силы недоступной
И высшего престола Божества;
Он был намерен, Нас лишив престола,
Его в свое владенье захватить,
И он увлек своим обманом многих,
Которым здесь отныне места нет;
Но большая гораздо часть осталась
Верна, как вижу; Небеса имеют
Довольно населенья, чтоб хранить
Владычество свое во всей вселенной
И посещать высокий этот храм
И в нем свершать торжественные службы
И должные обряды соблюдать.
Однако же, чтоб Враг не утешался
Содеянным им Злом, не говорил,
Что Небеса опустошить сумел он
И тем как будто Мне нанес ущерб,
Намерен Я ту возместить потерю
(Насколько можно то назвать потерей,
Что потеряло уж само себя);
Намерен Я создать теперь мир новый
И новых в нем созданий поселить –
Бесчисленный род человека. Будет
Он жить не здесь –  до той поры, пока
Заслугами своими постепенно
Себе он не откроет путь и доступ
К обителям небесной высоты,
Испытанный повиновеньем долгим.
Тогда Земля, жилище человека,
Сама собою превратится в Небо,
А Небо в Землю, –  станет весь тот мир
Единым царством, в единеньи сладком
И в радости безмерной, без конца.
Пока же здесь живите на просторе
Вы, дети Неба, чрез Тебя, Мой Сын
Возлюбленный, Мое живое Слово,
Создам Я мир: скажи и соверши!
Мой дух да осенит Тебя, с Тобою
Да будет все могущество Мое!
Иди и повели великой бездне,
Определясь, стать Небом и Землей!
Та бездна безгранична, но пространство
Не пусто: наполняю Я Собой
Всю бесконечность; уходить могу Я,
Ничем не ограничен, Сам в Себя,
Свою не обнаруживая благость,
Которая свободна почивать
Иль деятельной быть; необходимость
И случай не касаются Меня
Вовеки, и судьба –  Моя есть воля!»

Так говорил Творец, и Божество
Сыновнее, Его живое Слово,
Исполнило все то, что Он сказал.
Дела мгновенны Божии –  быстрее,
Чем время иль движение; но так как
Нельзя их человеку объяснить,
Не пользуясь словами, расскажу я
Их так, чтоб мог понять их ум земной.
Великая, торжественная радость
Взыграла в Небе при словах Творца,
Когда Свою Он объявил нам волю.
Воспели мы Всевышнему хвалу,
Мир и благоволенье человеку
Грядущему; восславили Того,
Чей справедливый гнев изгнал безбожных,
Их покарав, от Божия лица
И от жилища праведных, Чья мудрость
Добро из Зла сумела сотворить,
Кто вызвал к жизни род созданий лучших
На смену Духов Зла и тем Добро
Распространил навек по всей Вселенной.
Так воспевали Ангелы Творца.
Сын между тем, готовый к предприятью
Великому, явился весь в лучах,
Могуществом всесильным опоясан,
В величии Божественном; любовь
И мудрость бесконечная светились
В Его лице –  сиял в Нем весь Отец.
Вокруг Его великой колесницы,
Бесчисленны, собрались Херувимы
И Серафимы, Власти, и Престолы,
И Доблести –  крылатые все Духи –
И множество крылатых колесниц
Из арсенала Божия: стояли
Их мириады с древности глубокой
Меж двух рядов высоких медных гор,
Готовые к торжественному часу.
И ныне сами вынеслись они –
Затем что жил в них дух –  перед Владыкой,
И распахнулись вечные врата
Небесные, со звуком гармоничным
На золотых вращаяся петлях,
Дабы в своем могущественном Слове
Царь славы и Творца великий Дух
Свободно мог проследовать к творенью.
И вот остановилися они
У края Неба, как у брега моря,
Пред бездною неизмеримой, мрачной,
Бушующей, как дикий океан,
До дна свирепой бурей возмущенный,
Чьи волны ввысь вздымалися, как горы,
Вершинами плескали в Небеса
И с центром перемешивали полюс.

«Умолкните, бушующие волны!
Ты, бездна, успокойся!» –  изрекло
Свое веленье Творческое Слово. –
Окончите свирепый ваш раздор!»
И вслед за тем на крыльях Херувимов
Сын, озаренный славою Отца,
Спустился вниз, в Хаос, в мир нерожденный,
Которым был Его услышан глас,
И вслед за ним блистательная свита
Спустилася, чтоб созерцать творенье
И чудеса могущества Его.
Остановились быстрые колеса
Огнистые, и циркуль золотой
Он в руку взял, чудесное орудье
Из Божьей мастерской, –  чтоб очертить
Границы мира и всего творенья.
Одно уставив в центре острие,
Другим обширный круг сквозь тьму и бездну
Он описал вокруг Себя и молвил:
«Так простирайся, мир! Да будут здесь
Твои границы и твоя окружность!»
Так создал ваше Небо Бог и Землю,
Пока еще без формы и без жизни;
Над бездною лежал глубокий мрак,
Но над водой спокойною носился
Дух Божий, животворные Свои
Над ней широко крылья распуская;
И влил Он жизнь и жизни теплоту
Во всю ту массу жидкую, и книзу,
Холодный, черный, Тартаром рожденный,
Враждебный жизни вещества осадок
Направил Он; затем соединил
Подобное с подобным, остальное ж
Все по своим местам распределил,
А промежутки воздухом наполнил;
И вот, сама себя уравновесив,
За центр была подвешена Земля.
«Да будет свет!» –  рек Бог –  и свет явился, –
Эфирная, первейшая из всех
Субстанция, восставшая из бездны, –
И от востока, родины своей,
Светить сквозь мрак он начал, заключенный
В шарообразном облаке лучистом:
В то время солнца не было еще –
Скрывалося оно в шатре туманном.
И вот увидел Бог, что свет –  хорош,
И свет от тьмы тогда по полушарьям
Он отделил, и свет нарек Он днем,
Тьму –  ночью. Так, сменяясь, первый вечер
Составил с первым утром первый день.
И хоры все небесные воспели,
Восславили тот миг, когда блеснул
С востока свет из мрака, знаменуя
Тот день рожденья Неба и Земли.
И радостью и громким ликованьем
Вселенной круг наполнили они,
И зазвучали арфы золотые
И гимны Богу и Его делам;
Весь первый вечер, первое все утро
Создателю звучала их хвала.

И снова Бог сказал: «Да будет твердь
Средь вод, и пусть она разделит воды
От вод!» И твердь явилась в тот же миг, –
Хрустальный, жидкий, чистый и прозрачный
Стихийный воздух, вкруг распространенный
До самой крайней выпуклости шара
Вселенной, как надежная стена
Меж верхними и нижними водами,
Затем, что как земля, так прочий мир
Построились на лоне вод спокойных,
Хрустальный составлявших океан,
И вдаль от них Хаос был отодвинут
С его шумливым беспорядком, чтобы
Две крайности, соприкасаясь близко,
Разрушить все созданье не могли.
И небом Бог ту твердь нарек. И хоры
Небесные Его воспели снова, –
Был вечер, было утро, –  день второй.

Земли была уже готова форма,
Но в лоне вод скрывалася она,
Незрелому зародышу подобно,
И не была видна снаружи; всюду
По ней распространялся океан,
Однако же не праздный: теплотою
Ее он плодоносною смягчал,
Готовя мать великую к зачатью
И насыщая влагой плодовитой.
И Бог сказал: «Вы, воды все под небом,
Распределитесь по своим местам,
И пусть от вас освободится суша!»
И вдруг из моря вынырнули горы
Великие, подняв свои хребты
И тучами верхи свои окутав;
А на местах, откуда встали горы,
Осело дно и вширь и в глубину,
Обширное воде доставив ложе;
И устремились горы в котловины
С веселою поспешностью, крутясь,
Подобно каплям, в шарики на пыльной
Поверхности сбирающимся быстро;
Иные же хрустальными стенами
Отвесно стали вниз от берегов,
Веленью Бога быстро повинуясь.
Как созывает войско звук трубы
(О чем ты от меня довольно слышал)
И к знамени сбирается оно,
Так волн гряды, спеша, тесня друг друга,
Неслись везде, где находили путь;
Где путь был крут –  они свергались шумно,
Где ровен был –  спокойнее текли;
Им ни холмы, ни горы не мешали
Там или здесь дорогу проложить –
То под землей, то, змейкой извиваясь
Вокруг, они в далекий шли обход
И мягкий ил привольно бороздили.
Легко им было течь, пока Господь
Не повелел везде быть суше, кроме
Тех мест, где реки с той поры текут,
Заключены в определенных руслах.
И сушу Он тогда нарек землей,
А водоем великий общий –  морем;
Увидел Он, что это хорошо,
И молвил: «Пусть, зеленою травою
Одевшися, земля произведет
Дающие зерно породы злаков
И древеса, дающие плоды,
И семена их все в земле да будут!»
Едва сказал Он это, и земля,
Пустынная дотоле и нагая,
Невзрачная, без всяких украшений,
Травой оделась нежною, и зелень
Приятная ее покрыла лик,
И расцвели на ней повсюду травы
Различными цветами, и вздохнула
Земная грудь их сладким ароматом.
И виноград густой, виясь, возрос,
И поползла стеблем пахучим тыква,
И колосистой ратью встал тростник,
И множество кустарников кудрявых
Своею свежей зеленью сплелись,
И, наконец, восстали, будто в танце,
Деревьев статных стройные ряды,
Украшены обильными плодами
Иль почками цветочными; лесами
Покрылись горы, рощами –  долины,
Кустами окаймилися ручьи.
И вот Земля подобна стала Небу –
Так хороша, что боги здесь могли б
Охотно жить иль странствовать с отрадой
Под сению ее священных рощ.
Хотя дождя Господь еще на землю
Не посылал и не было на ней
Для обработки почвы человека, –
Но от земли всходил сырой туман,
И освежал он каждое растенье
И каждую из многих нежных травок,
Которые Бог раньше сотворил,
Чем над землей стебли их показались.
И видел Бог, что это –  хорошо.
Был вечер, было утро, –  был день третий.

И вслед за тем Всесильный вновь сказал:
«Да будут в небе звезды и светила,
Чтоб знаками служить для разделенья
Дней от ночей, годов и их времен;
А также долг на них Я возлагаю
С высот небесных освещать всю землю».
И все свершилось по Его словам.
Бог сотворил великих два светила –
Великих по их важному значенью
Для человека; большему из них
Он вверил управленье дня теченьем,
А меньшему чредой назначил ночь;
И создал Он бесчисленные звезды
На небесах, чтоб землю озарять,
И день и ночь поочередно править,
И отделять повсюду свет от тьмы.
Итак, из всех светил небесных первым
Он создал солнце –  темную сперва
Эфирную громаду, –  после –  месяц,
За ним же –  звезды разных величин,
Усеяв ими свод небес, как поле;
Затем он света большую взял часть
Из тучи, для него шатром служившей,
И в солнечную сферу поместил,
Которая во все впитала поры
Свет жидкий, чтоб прочнее удержать
Лучи и стать дворцом великим света.
Отсюда, как из общего ключа,
Свет стали черпать звезды остальные
В златые урны; им позолотились
Звезды прекрасной утренней рога.
Чрез ту окраску или отблеск звезды
Свои питают меньшие тела,
Хотя они для зренья человека
Лишь потому являются так малы,
Что от него весьма удалены.
Сперва с востока царственной лампадой
Явилось солнце, как владыка дня,
Блестящими лучами озаряя
Вкруг горизонт и радуясь начать
Свой долгий путь высокий через небо.
Пред ним в веселой пляске пронеслись
И сумерки рассвета, и Плеяды,
Свое влиянье сладкое излив.
Как зеркало его, стоял с ним вровень
На западной, напротив, стороне
Не столь блестящий месяц, принимая
В свой полный лик заимствованный свет, –
В другом пока он свете не нуждался:
На этом расстояньи он стоял
До самой ночи, вкруг небесной оси
Свой совершая круг; затем с востока
Вступал в свое он царство, разделяя
С толпой светил слабейших власть свою –
Со звездами, что тысячами тысяч,
Как блестками, покрыли небосвод.
Так весело украсились впервые
Светил всходящих или нисходящих
Блистательной толпою небеса, –
Был вечер, было утро, –  день четвертый.