Рай и ад. Рассказы перенесших клиническую смерть

Когда, значит, над Землей летали, что я видела. То есть я там видела ответы на свои вопросы. У меня было такое сомнение: ну как это так, священник, в общем-то, там среди них всяким бывают, ну как, я вот натворила, а он взял и сказал: «отпускаются тебе грехи твои». Да быть этого не может. И вообще, надо там искать какого-то подземного священника, святого там. Стать у дверей, лечь костьми, вот, пока ты, батюшка, не выйдешь, не отпустишь мне грехи, а то я не спасусь.

И вдруг, на эту мысль вижу картину. Храм. Но не вологодский. И мы туда опускаемся. Идет служба. Молодой священник, совсем молодой. Я только вижу вот круглый головной убор, такой кругленький, и человек рядом с ним. Я не знаю: мужчина, женщина, старый, молодой. Вообще ничего не вижу. Перечисляет грехи. Я даже не знаю, какие грехи перечислены. И далее, я вижу: книга обыкновенная стеклянная. На ней надписи. Переворачивается страница, грех называется и стирается вот Ангелом надпись. Вот у меня сразу возникла ассоциация. Много лет назад, когда не было таких красивых елочных игрушек, на зеркалах, на окнах мы рисовали веточки зубной пастой, шарики-поздравления. А потом, когда праздник заканчивался, сухой тряпкой протираешь, и ничего не остается. Мыть не надо, сухой тряпочкой протер. Здесь точно так же. Только запись не зубным порошком, а черным. Вот, у меня такие ассоциации. И стирается. Думаю, надо же, был грех, и нету, был грех, и нету.

Человек, значит, кончил перечислять грехи, и мы на этом месте замерли. Прямо я оторопела. Чистый жизненный лист-то, чистенький. Бесы там что-то перечисляют, что-то там кричат, а Ангелы откинули: он покаялся. От самого человека откинули, и бесы отступили. То есть пока не дашь согласия вновь на грех, у тебя его не будет. То есть, ты покаялся, и ты можешь выйти от священника, как новорожденный, чистым. Это меня так удивило. С одной стороны, это удивило, а с другой — для меня это была такая поддержка! То есть, достаточно прийти… не надо бояться перечислять свои грехи. Это бес нашептывает стыд. Потому что у меня долгое время язык не поворачивался сказать, что я в одном месте посмеялась, потом оскорбила, потом, вообще, открыто унизила. Вроде как, я и поступила правильно. Надо же, вот я не стала скрывать грехи, а указала на них, но чувство стыда, что я поступила мерзко, было.

И вот, после того как я это увидела, мне спокойно было на исповеди перечислить, что я, по гордыне по своей, унижала людей, издевалась над ними, и оскорбляла. Потому что я все равно считаю, что показывать раздражение и свое превосходство — это издевательство над человеком. За это надо держать ответ.

Может быть, я путаю, но мне показалось, что причастие, оно, вообще, как… если не грешишь и причащаешься, то у тебя, вообще, как у Ангела крылья могут вырасти. То есть, я не знаю, с чем сравнить, потому что это не плотское, не земное сравнение, но каждое причастие — оно своего рода как перышко дает. Одно, другое, пятое, десятое. Если ты часто причащаешься, и ты часто исповедуешься, может наступить такой момент, что тебе мытарства проходить не надо будет. Просто я думаю, что мы, люди, ведем себя не должным образом, но возможность такая у нас точно есть. Просто мы ею не пользуемся.

Я, правда, не знаю, может это к детям относится, но младенчика причащали. И он прямо весь засветился. И у меня такая мысль: «ну, как Ангел, только крылышек не хватает!» Не то, что это перышки, которые не дают возможность вырасти… Я не знаю, как. У меня просто нет сравнения… Я не знаю… как невесомость дает какую-то. Причащали младенчика, и от него вот свет исходил, как от свечечки… просто свет был по контуру младенчика.

И вот, когда мы летали над Землей, я что видела? Я увидела вот свечи горящие, возлетающие к небу… и дымок-то от свечи, он тоже как светится. И… я не знаю, как объяснить. Мы с Ангелам… я, как бы, не говорила там, как я сейчас говорю, а общение шло вот на уровне мыслей. Я уточняю: «что это? Мне говорит: «это молитвенники земли российской». Я и думаю: «сейчас запомню, возьму карту, и отмечу: вот здесь свечечка, здесь, здесь». И раз — так все облаком закрыто. Потому что излишнее любопытство тоже не полезно.

Когда я видела людей, которые спасались, то — это в самом начале, когда я в реке видела, людей спасающихся, то я видела моменты, которые нам всем надо запомнить. Вот один человек очень болел тяжело. И тем не менее до последней минуты призывал имя Божие. Он умер с именем Божиим на устах, и этим спасся. То есть, не забывать Господа. Исправляться и не забывать.