Рай

При виде замешательства Халила Юсуф усмехнулся. Когда же он оглянулся на госпожу, то увидел, что она тоже усмехается, удовольствие преобразило ее лицо. Внезапно она подала знак, такой простой и очевидный, что Юсуф не имел возможности уклониться. Он встал и подошел к ней. Когда он приблизился, госпожа спустила шаль с плеч, и он увидел яркую голубую блузу с квадратным вырезом вокруг шеи, ворот был вышит крошечными серебряными шапочками. Госпожа дотронулась до метки на своей щеке, ткнула в нее, призывая Юсуфа приложить сюда руку. Ее усмешка превратилась в нежную улыбку, и Юсуф почувствовал, как его охватило безрассудство. Он почувствовал, как тяжелеет рука, уже совершая востребованное движение. Он слышал, как Халил тихо шепчет: нет, нет. Госпожа неспешно окутала свое лицо шалью и пробормотала альхамдулиллах. Юсуф попятился и услышал, как за его спиной тихо вздыхает Халил.

— Не подходи к ней больше, — сказал ему потом Халил. — Как ты не боишься? Неужели не понимаешь, что может произойти? И держись подальше от сада. И петь перестань.

Но он не послушался и не держался подальше от сада. Халил наблюдал за ним с возрастающим подозрением и яростно требовал, чтобы он никуда не ходил. А Юсуф проводил в саду больше времени, чем прежде, и глаза его и уши настороженно ловили каждый звук, каждое движение в доме. Мзе Хамдани оставлял добровольному помощнику все больше работы и все больше времени проводил в тени, распевая свои радостные касыды во славу Бога. Порой Юсуф слышал, как поет Амина, и его тело отзывалось страстным возбуждением, которое он не призывал — но и не противился ему. А порой на порог сквозь приоткрытую дверь падала тень, и тогда юноше казалось, что он постигает радость тайной любви. С наступлением вечера он жадно ждал приглашения в дом, несмотря на возраставшее недовольство и беспокойство Халила. Наступил день, когда терпение Халила иссякло и он попросту отверг приглашение, когда оно прозвучало под вечер.

— Пусть как хочет. Мы не пойдем. Давно уже достаточно! — кричал он. — Если кто-то узнает, что тут происходит, над нами посмеются, если не хуже. Нас примут за сумасшедших. Таких же сумасшедших, как эта безумная тыква там, в доме. Подумай, какой позор мы навлечем на сеида!

— Тогда я пойду без тебя, — сказал Юсуф.

— Зачем? Ты не понимаешь, что все это значит? — спросил Халил. Он уже вопил во весь голос, вскочив на ноги. Похоже, готов был побить Юсуфа, вколотить в него здравый смысл. — Она будет делать дурное, а потом свалит на тебя. Напрасно ты принимаешь это за шутку. Ты прошел через пустыню, ты выжил среди волков-оборотней. А теперь хочешь покрыть себя вечным позором?

— Нет никакого позора, — спокойно возразил Юсуф. — Она не может причинить мне вреда.

Халил уронил голову на левую руку, и несколько минут они сидели в молчании. Потом Халил поднял голову и как-то странно посмотрел на Юсуфа. Взгляд его наполнился страхом — наконец-то Халил все понял. Глаза его загорелись гневом и болью, уголки губ вздрагивали. Не говоря больше ни слова, он уселся на циновку, уставился прямо перед собой. Но когда Юсуф поднялся, чтобы пойти в дом, Халил обернулся к нему.

— Сядь, младший братец. Не уходи, — ласково заговорил он в тот самый момент, когда Юсуф соступил с террасы, направляясь в сторону сада. — Сядь тут рядом, давай поговорим обо всем этом. Не навлекай на себя позор. Не знаю, что тебе думается, но кончится это плохо. Это же не волшебная сказка. И ты многого здесь еще не понимаешь.

— Ну так объясни мне, — ответил Юсуф тихо, но не собираясь уступать.

Халил безнадежно покачал головой.

— Некоторые вещи невозможно вот так объяснить. Сядь, и мы попробуем поговорить. Если пойдешь туда, навлечешь позор и на себя, и на всех нас.

Юсуф развернулся и пошел в сад, не сказав ни слова, будто и не слыша отчаянных воплей Халила, умолявшего вернуться.

8

— Ее зовут Зулейха. Она хочет быть уверена, что ты знаешь ее имя, — сказала Амина. Девушка сидела справа от него, чуть впереди, от госпожи подальше. Притворяясь, будто слушает перевод, он изучал ее лицо. Ее лицо оказалось круглее даже, чем запомнилось его торопливым взглядам, а в ее глазах он увидел беззаботную насмешку: похоже, девушку все это забавляло. Он кивнул и поймал ее улыбку, но, почувствовав на себе пристальный взгляд госпожи, удержался от ответной улыбки.

— Халил не всегда передает тебе полностью то, что она говорит, — продолжала Амина. — Она это видела. Он говорил что ему вздумается. А может быть, иногда ему не хватало слов, когда она прибегала к сложной речи.

— Ты говоришь лучше, чем он. Я ему скажу. Как так вышло? Чего он не передал мне? — спросил Юсуф.

Оставив его вопросы без внимания, Амина обернулась к госпоже, дожидаясь ее реплики, та что-то проговорила — голосом нежным, как поцелуи, — затем отвернулась от Амины и в упор взглянула на него.

— Халил не объяснил тебе, что ее сердце ранено и болью, и стыдом. Она говорит, эта боль причиняет ей счастье, даже когда рвет ей жилы. Твои молитвы, значит, пошли ей во благо. Она говорит, они помогли.