Рай

— Слушай, — велел Халил. Они побывали на пятничной молитве, побродили по рынку, не обменявшись ни словом, и уселись на парапете близ набережной. — Ты был очень терпелив. Не знаю, известно ли тебе хоть что-то, много ли тебе рассказывали и многое ли ты понял, так что я расскажу все с самого начала. Ты уже не ребенок, и неправильно скрывать от тебя такие вещи. Но мы так устроены — храним тайны. Лет двенадцать назад сеид женился на госпоже. Он был мелким торговцем, ездил на Занзибар, привозил оттуда ткани и инструменты, табак и вяленую рыбу, а туда возил скот и бревна. Она тогда только что овдовела, унаследовала богатство. Ее мужу принадлежали несколько дау, которые плавали вдоль всего побережья, доставляли всевозможные грузы. Зерно и рис из Пембы, рабов с юга, пряности и кунжут с Занзибара. Хотя она уже не была молода, ее приданое привлекало знатных и честолюбивых мужчин. На протяжении года она отвергала всех женихов, и о ней пошли слухи. Знаешь, как это бывает, когда женщина отказывается выйти замуж. Некоторые люди стали говорить, что она больна или обезумела от горя. А другие — что она бесплодна и даже что она предпочитает мужчинам женщин. Те женщины, которые передавали госпоже предложения о браке и приносили ее ответ семьям заинтересованных мужчин, говорили, что такой уродине задаваться не след.

А потом до нее дошли слухи — из среды деловых людей — о сеиде, который был на много лет ее моложе. В ту пору о сеиде все отзывались хорошо, так что вместо всех женихов со связями она предпочла его. Были деликатно переданы слова ободрения, из рук в руки перешли кое-какие дары, и через несколько недель они стали супругами. Не знаю, какое соглашение они заключили, во всяком случае, сеид взялся вести ее дела и добился процветания. От морской торговли он отказался, продал все корабли — и стал тем сеидом, какого мы с тобой знаем, купцом, путешествующим далеко вглубь страны.

Мой Ба владел небольшим магазином в деревне на побережье Мрима, к югу от Багамойо. Это я тебе уже рассказывал. И еще была моя Ма и два старших брата и сестра. Жизнь небогатая, братья часто нанимались работать на кораблях. Не помню прежних посещений сеида, возможно, я был тогда слишком мал, но однажды я увидел его. Мой отец разговаривал с ним так, как ни с кем другим. Мне ничего не объясняли, я был всего лишь мальчонкой, но я слышал, как родители говорили о сеиде после его отъезда. Ма говорила, он сын дьявола, а теперь им завладела дочь иблиса, или африта, или кого похуже. Он пес и сын пса… он колдует и так далее. Такие вот безумные речи. Когда сеид появился снова, несколько месяцев спустя, он провел у нас два дня. Привез мне подарок, кружевную куфи, расшитую узором из жасминовых кустов и полумесяцев. Я ее до сих пор храню. К тому времени я уже догадался, подслушав столько разговоров, что мой Ба должен сеиду деньги — взял взаймы для моего старшего брата, чтобы купить долю в деле, которое пошло прахом. Брат с друзьями купил рыбацкую лодку в Микокони, а лодка наскочила на риф. Наш магазинчик был слишком ничтожен, мы никогда не смогли бы вернуть эти деньги. Через два дня сеид уехал. Я видел, как мой отец несколько раз поцеловал ему руку при прощании, а потом сеид подошел ко мне и дал монету. Думаю, отец выражал благодарность за то, что сеид предоставил ему отсрочку, но тогда я этого не понимал. Мне так ничего и не сказали, но нельзя было не заметить, каким несчастным и злым сделался мой Ба. Он орал на нас всех и часами не поднимался с коврика для молитвы. Однажды он побил самого старшего из моих братьев поленом, и никто не мог его остановить — он кричал, с мукой и слезами, когда мать и другой брат пытались к нему подойти. Он бил своего сына и плакал от стыда.

А потом однажды явился этот дьявол Мохаммед Абдалла, забрал меня и мою сестру и доставил нас сюда. Мы должны были служить залогом, рехани, пока наш Ба не выплатит долг. Он умер вскоре после этого, мой бедный Ба, а Ма и братья вернулись в Аравию и оставили нас здесь. Просто поднялись и уехали, оставили нас здесь.

Халил умолк и уставился на море, а Юсуф почувствовал, как щиплет глаза соленый ветер, поднимающийся над водой. Потом Халил несколько раз кивнул сам себе и продолжил: