Рай

В тот вечер Халил пошел в дом за ужином и задержался там. Юсуф решил, что госпожа сердито жаловалась на него: он слишком долго возился в саду. Если она не хочет, чтобы он оставался в саду после определенного часа, пусть так и скажет: не хочу видеть его в саду тогда-то и тогда-то. Всего-то и требуется, и он, конечно же, уйдет вовремя. А от тайн и перешептываний он чувствовал себя малым ребенком. Его обижало, что его подозревают в неуважении, будто он намеревался осквернить честь госпожи своим греховным взглядом. И он гадал, какие гневные запреты принесет, вернувшись из дома, Халил. Его изгонят из сада? Какого наказания она потребует для него? Он расковырял пальцем щель в амулете, и проступило серебряное нутро, прохладное на ощупь — нельзя ли прямо сейчас вызвать джинна, чтобы тот унес его отсюда и спас, или приберечь это средство для грядущих катастроф? Почему-то в образе грозного джинна Юсуфу представился Чату, и это его несколько развеселило. На ум пришло воспоминание о саде, в котором прошли дни его плена, и он вновь ощутил теплое девичье дыхание на своей шее.

Вернулся Халил, явно рассерженный. Поставил тарелки с холодным рисом и шпинатом и молча принялся за еду. Они ели при свете из двери все еще открытого магазина. Потом Халил сполоснул свою тарелку и пошел в магазин подсчитывать дневную выручку, принялся переставлять товар на полках. Юсуф, доев, тоже вымыл посуду и пошел в лавку, чтобы помочь. По-видимому, Халил только и ждал его появления, чтобы закончить работу: он схватил тарелки и понес их обратно в дом. Вид у него был такой озабоченный, растерянный, что Юсуф удержался и не произнес гневные слова, уже вертевшиеся на кончике языка. Да из-за чего весь этот переполох?

Он уже лежал на циновке в темноте, когда Халил вышел на террасу и устроился на обычном месте в двух шагах от него. После долгого молчания Халил тихо произнес:

— Госпожа вне себя.

— Потому что я слишком долго работал в саду? — спросил Юсуф, выражая голосом некоторое недоумение, а тем самым и недовольство, которое вызывала у него эта мысль. В темноте послышался смех Халила.

— Сад! Ты только о саде и думаешь! Ты тоже сходишь с ума! — пробормотал он сквозь смех. — Нашел бы уже другое применение своим силам. Почему ты не бегаешь за женщинами или не подашься в святые? Нет, ты хочешь стать как Мзе Хамдани. Почему ты не бегаешь за женщинами? Это приятное занятие. При твоей красоте мог бы всем миром овладеть. А если не преуспеешь в этом, Ма Аюза готова в любое время…

— Хватит! — резко перебил Юсуф. — Ма Аюза уже старая, к ней подобает относиться с уважением.

— Старая! Кто это тебе сказал? Я с ней спал, она совсем не стара. Говорю тебе, я был с ней! — сказал Халил. В наступившем молчании Юсуф слышал, как Халил негромко вздыхает, а потом он вдруг фыркнул презрительно: — Тебе это мерзко, вот как? А мне вовсе не мерзко и не стыдно. Я ходил к ней, потому что у меня была нужда в женщине, и она платила мне своим телом. У нее тоже есть свои потребности. Может, это звучит жестоко, но выбора у нас обоих не было. А что мне делать? Ждать, пока в меня влюбится принцесса — зайдет в наш магазинчик купить брусок мыла? Или прекрасная джинния похитит меня в ночь свадьбы и будет держать в подвале для своих утех?

Юсуф не отвечал, и после короткой паузы Халил вздохнул:

— Ладно, береги себя для своей принцессы. Но послушай, госпожа хочет тебя видеть, — сказал он.

— Нет! — устало запротестовал Юсуф. — Это уж чересчур. Зачем? Просто скажи ей, я не стану ходить в сад, если она этого не хочет.

— Опять ты про сад! — рассердился Халил. И дважды зевнул, прежде чем продолжить: — Сад тут ни при чем. Не о том ты думаешь.

— Я все равно ее не пойму, — чуть помедлив, ответил Юсуф.

Халил снова засмеялся.

— Ну да. Но она не говорить с тобой хочет — она хочет тебя видеть. Я же говорил, она смотрела на тебя, когда ты работал в саду. Я тебе об этом говорил. А теперь она хочет видеть тебя вблизи. Хочет, чтобы ты предстал перед ней. Завтра.

— Но почему? Зачем? — твердил Юсуф, сбитый с толку и словами Халила, и его тоном. В этих словах звучали тревога и поражение, как будто Халил смирился с некой неизбежной угрозой.

— Объясни же мне! — чуть не вскрикнул Юсуф. — В чем дело? Я давно не ребенок. Что ты мне готовишь?

Халил зевнул и придвинулся ближе, словно собирался тихонько что-то сказать. Но опять зевнул — еще и еще раз — и откатился в сторону.

— Объяснять долго, правда, длинная история, а я очень устал. Завтра, в пятницу. Я тебе все расскажу завтра, когда мы пойдем в город.

5