Рафаэль и его соседки

Вот и все, что Рафаэль рассказал мне, но я сразу понял по его поручениям, что склонность к Гите вытеснила все прочие влюбленности. Я спросил его, не передала ли ему Гита весточку от Бенедетты. «Молчи об этом, — мрачно ответил он, — она, должно быть, умерла, она была создана не для этого мира и не для грешника. Ты должен познакомиться с Гитой, когда я закончу ее портрет, в ней все смертные грехи расцвели пышным цветом, но лучшее в человеческом облике скрыто для вас — это я видел по тому, что ты качал головой, — кроме того, ты должен стать ее слугой, чтобы полностью понять ее великолепную царственную сущность». — После длительного молчания он продолжил: «У нее есть странная обезьяна, огромный самец, никогда я еще не видел, чтобы животное было столь подобно человеку. Когда мы отужинали, он вышел из своей комнаты и со звериной жадностью накинулся на объедки и потом, довольный, прыгал по столу и креслам. Он носит чужеземное платье и, казалось, понимает, что я говорю о нем. Таковы уж эти животные: мне все время кажется, что они — воплощения старых богов, которые продолжают жить только страстями, с тех пор как их царствование над человеком закончилось. Но как бы то ни было, — завершил он, — обезьяна ли это существо, старый языческий бог или изуродованный человек, я попросил Гиту, чтобы я видел его как можно меньше, она любит его, она ласкает его, и это сердит меня!»

Я должен так подробно говорить об этой «обезьяне» — так называла Гита это существо, — поскольку оно сыграло значительную роль во всей этой истории и это ужаснейшее создание из всех, которых я когда-либо встречал. Оно не было обезьяной, клянусь спасением своей души! Впрочем, я видел его весьма редко, поскольку обычно он находился взаперти в темной каморке рядом с комнатой, где спала Гита, и выходил иногда лишь по вечерам. Тем временем я очень быстро понял истину и увидел, что она перед сном обычно месила тесто в той темной комнате с его помощью, после того как снимала с себя роскошные парадные платья, которые Рафаэль по собственному усмотрению покупал для нее или заказывал у портного. Но что поделать, о некоторых вещах Рафаэль и слышать не хотел. Поэтому свои догадки я держал при себе.