Радищев

Чувствуя, что уговор мало подействует на «поборников неволи», «гражданин будущих времен» и русский монарх начинают угрожать дворянству новым пугачевским восстанием, если они сами добровольно не освободят крестьян: «Не ведаете ли, любезные наши сограждане, коли-кая нам предстоит гибель, в коликой мы вращаемся опасности. Загрубелые все чувства рабов и благим свободы мановением в движение не приходящие, тем укрепят и усовершенствуют внутренние чувствования. Поток, загражденный в стремлении своем, тем сильнее становится, чем тверже находит противустояние. Прорвав оплот единожды, ничто уже в разлитии его противиться ему не возможет. Таковы суть братия наши, во узах нами содержимые. Ждут случая и часа. Колокол ударяет. И се пагуба зверства разливается быстротечно. Мы узрим окрест нас меч и отраву. Смерть и пожигание нам будет посул на нашу суровость и бесчеловечие».

Вот какой выход предложили путешественнику герои «Крестцов» и «Хотилова»—возложить надежду на русского монарха, чтобы в союзе с ним явиться перед лицом «любящего человечество» и осуществить спасительные реформы, пристыдив «поборников неволи».

Как же отнесся к этому путешественник? Решая вопрос для себя лично—как жить дальше, что делать для спасения отечества, он тем самым помогал найти выход из создавшегося в 80-е годы кризиса общественного движения. Вот почему свою индивидуальную веру в монарха он сопоставляет с верой и убеждениями духовных вождей общества. Крестецкий дворянин и автор «проекта в будущем»—оба крупные мыслители, общественно активные граждане и патриоты. Их воззрения прямо совпадают с убеждениями и практической деятельностью крупнейших русских писателей-просветителей, стоявших в течение двух десятилетий (70-е и 80-е годы) во главе передового русского общества,—Новикова и Фонвизина.

Начиная с «Трутня», Новиков на протяжении двадцати лет неустанно проповедовал идею воспитания как единственного надежного средства обновления отечества. В 80-е годы в «Прибавлениях» к своей газете «Московские ведомости» он печатает цикл педагогических статей «О воспитании и наставлении детей». Идея воспитания общественно активных патриотов и граждан, наделенных «российскими добродетелями», развертывается в его философских статьях, в журналах «Утренний свет» и особенно «Московском издании». Полнее всего просветительские убеждения Новикова о нравственном воспитании изложены во второй части «Живописца»—журнала, многократно переиздававшегося в 70-е и 80-е годы и имевшего редкую в России популярность. Именно с новиковскими воззрениями и соотнесена у Радищева система нравственного воспитания, развиваемая крестецким дворянином.

Творчество Фонвизина было дорого и близко Радищеву. Он отлично знал не только его печатные произведения, но также и ходившие в рукописях. Фонвизинские политические убеждения были крайне противоречивы, отличались редкой непоследовательностью. Писатель блестящего сатирического дарования, он в своих произведениях смело обнажал язвы крепостнического правопорядка, гневно и бесстрашно требуя немедленного изменения существующего положения. И в то же время резкая критика екатерининского режима и действий самой Екатерины сочетается у него с самыми наивными просветительскими иллюзиями, с уверенностью, что только в единении с монархом возможна борьба с поборниками рабства,—скоти-ниными и про становыми.

Фонвизин выступал в роли советчика Екатерины и мужественно брал на себя миссию спасителя отечества. В «Недоросле» он советовал Екатерине вмешаться в отношения помещиков и крепостных, вступить в борьбу с «поборниками рабства». Когда его не послушались, он не отказался от своих намерений. Так появился проект манифеста о крупнейших преобразованиях России, написанный Фонвизиным вместе с Никитой Паниным; этот манифест хотели вручить Павлу, когда он займет престол. Самое большее, в чем мог отступить Фонвизин от своих воззрений, это отказаться от мысли, что его проект исполнит Екатерина,—вот почему это был «проект в будущем», адресованный будущему императору. Этот проект после смерти Никиты Панина Фонвизин передал в руки его брата Петра Панина, а тот, не дождавшись смерти Екатерины, отправил его «просвещенной монархине». Результат—опала Панина и Фонвизина.

История с проектом манифеста, написанным Фонвизиным и Паниным, несомненно была известна Радищеву. И именно этот факт русской общественной мысли, факт, свидетельствовавший о банкротстве дворянского радикализма, и использует Радищев в своей книге. Он заставляет своего героя пройти не через вымышленные испытания, а через испытания реальные, конкретно исторические, заставив его прочесть «проект в будущем», написанный дворянином «великим отчинником», его современником и духовным вождем общества.