Работа над ошибкой

XVII

Утром после привычных процедур Эмиль, как обычно, решил приготовить завтрак для домочадцев, пока те еще спали. Обнаружив, что закончился хлеб, он отправился в булочную.

Ночной морок еще не до конца рассеялся, и фонари еще горели. Во дворах с гулким рокотом прогревались моторы машин. Сигналя домофонами, сонные единички выходили из подъездов и шли по своим делам.

Купив свежего хлеба, Эмиль возвращался домой. Он подошел к крыльцу, и в этот момент к звукам зимнего утра прибавился протяжный вороний крик. Мальчик никак не отреагировал. Во второй раз прокричал ворон. Времянкин приложил магнитный ключ к домофону. Он уже начал открывать дверь, как вдруг за его спиной послышалось:

– Мяу.

Мальчик обернулся, но не обнаружил поблизости никого, кто мог бы произнести это.

– Мяу, – повторилось откуда-то сверху.

Эмиль поднял голову: на высокой березе, растущей напротив подъезда, висел ворон. Он болтался вниз головой, держась лапками за голую ветку.

– Мяу, – снова пискнул ворон.

– Ну и птица…

Времянкин приблизился к дереву и повел взором вверх по стволу. «Какое же оно большое, я и не замечал», – подумал Эмиль. Он сунул руку в бумажный пакет и отломил от теплого еще хлеба хрустящую краюшку. Мальчик вытянул руку перед собой, раскрыв ладонь с угощением, приглашая ворона полакомиться.

– Гули, гули. Цыпа-цыпа. Кис, кис, кис.

Ворон отцепился от ветки, спланировал вниз, сел на руку Эмиля и принялся клевать угощение. Времянкин сразу заметил письмо, прикрепленное к лапке птицы. Свое он крепил куском липкой ленты, а это обвязано красной нитью. Его послание было на желтоватой бумаге, а это – на белой. «Нитка – это не удобно, – подумал Эмиль. – Рвать ее, что ли?» Мальчик осторожно повернул ворона и обнаружил узелок, завязанный бантиком. Изловчившись, он потянул за ниточку. Узелок развязался, и скрученный клочок бумаги сполз по лапке почтаря. Эмиль аккуратно стянул послание и сунул его в карман, чтобы прочитать позже, когда рука освободится от тяжелой птицы.

– Ну как, вкусно?

Мальчик погладил ворона по затылку. Тот не сопротивлялся.

– Вкууууусно, – протянул Эмиль.

Ворон склевал угощение, вспорхнул и улетел. Эмиль проводил птицу взглядом, опустил замерзшие руки в карманы и побежал в дом.

Времянкин решил взглянуть на записку, когда ехал в лифте. Он достал из кармана маленький свиток и развернул его. Там было всего два слова. В тусклом свете лифта, щурясь, Эмиль с трудом разобрал – ТВОЯ НОЧЬ. «При чем здесь ночь?» – задумался он. Лифт приехал на седьмой этаж, мальчик вышел из кабины. Он спустился по лестнице на шестой этаж и вошел в квартиру.

Алена и Родион уже бодрствовали. Они разговаривали друг с другом из разных участков квартиры: Алена из кухни, а Родион из своей комнаты. Разуваясь в прихожей, Эмиль оказался посреди беседы.

– Родион, ты заправил постель? – спросила Алена, гремя посудой.

– Мам, ну какой в этом смысл? Вечером снова расправлять.

– А какой смысл в умывании? В приеме пищи, в одежде?

– Умывание – гигиена. Иначе можно подхватить что-нибудь. Пища… Ну тут как бы все понятно. Без одежды холодновато было бы, я думаю.

– Что-то ты шибко умный стал. Заправь постель и не спорь.

– Зачем я это делаю каждый раз? Вот зачем?

– Затем, что я так сказала.

Из комнаты Родиона донеслось громкое цыканье. Избавившись от верхней одежды, Эмиль направился в кухню. Алена накрывала на стол, когда вошел брат.

– Это просто поразительно! – тихо удивился он. – Одно и то же, одно и то же.

– О чем ты?

– Я помню, как в разговоре с родителями примерно теми же словами оправдывал свое нежелание заправлять постель. Дескать, вечером все равно ложиться.

– И что они говорили?

– Да примерно то же, что и ты сейчас. Практически слово в слово. То есть они были абсолютно не готовы к борьбе с возражениями и поэтому просто, как и ты, требовали исполнения.

– Ну и правильно.

– Может, правильно, а может, и нет. Вопрос тем не менее остается открытым.

– Какой вопрос?

– Зачем заправлять постель?

Алена разливала чай по чашкам. Эмиль положил пакет с хлебом на скатерть.

– За хлебом ходил.

– Я так и поняла.

Рядом с пакетом мальчик оставил записку, принесенную вороном.

– Давайте завтракать, – объявила Алена и облизнула палец, испачканный чем-то съедобным.

Она подняла взор к потолку. Вместе со взглядом поднялась и громкость ее голоса.

– Родион, иди завтракать!

– Иду, – крикнул из комнаты сын.

– Потолок этот… – с досадой произнесла Алена и посмотрела на стену. – Да и стены тоже.

Судя по всему, ей не понравилось состояние побелки и обоев.

– Помою руки. – Эмиль вышел из кухни и направился в ванную комнату.

«Кто там? Твоя ночь. Что это значит? Игра? Загадка? Твоя ночь. Почему ночь? Бывшая ночь или предстоящая? Моя ночь. Моя. Ночь в мою честь? Кто там? Ночь в твою честь. Бред какой-то. Кто там? Ночь. Ночь говорит со мной? Твоя ночь. Твоя любящая ночь? Как подпись? Ночь. Моя», – мысленно перебирал варианты Эмиль. Он тщательно вымыл руки, вытер их полотенцем и вернулся на кухню.