Работа над ошибками

«Тоже мне, лучшая подруга, — возмущалась я про себя. — Не заметила самого важного. Вот если бы в такой ситуации какая-нибудь Мити́чкина начала записывать телефон ее Клима, наверняка бы не проворонила. Но своя рубашка всегда ближе к телу. Тем более Артур ей явно не нравится. Может, она вообще не хочет, чтобы у нас с ним отношения получились. Кому же охота терять близких друзей? Хотя почему терять? Она вон со своим Климом сколько времени проводит. Я ведь ей ничего не говорю. А мне, может, в нем тоже совсем не все нравится».

— Так, Артур, — отвлек меня от дальнейших размышлений голос Предводительницы. — А теперь, пожалуйста, продиктуй мне данные своих родителей. Фамилии, имя, отчество, места работы, рабочие телефоны.

У меня прямо дыхание перехватило. Сейчас я, если так можно выразиться, не отходя от кассы, узнаю о нем почти все. Но Артур вдруг замялся и тихо проговорил:

— Мария Владимировна, а можно я вам на перемене скажу?

Вид у Предводительницы был крайне удивленный.

— На перемене? Ну, если хочешь, пожалуйста. Только не забудь. Иначе меня подведешь.

— Не забуду, — пообещал Артур.

— Тогда садись, и начнем урок.

И Предводительница углубилась в свои конспекты.

Меня вновь охватило разочарование. А ведь счастье было так близко, так возможно. То есть телефон и адрес у меня теперь были в кармане, точнее, в сумке. Но ведь я уже настроилась узнать все остальное. И теперь ощущала себя жестоко обманутой. Я давно по личному опыту знаю: ничего нет хуже, чем если тебя обнадежили, пообещали, а потом оказалось, что надеждам не суждено сбыться. Ты вроде бы чувствуешь: это у тебя в руках, а оно ускользает, и ты остаешься с чем был, и делается ужасно обидно и горько. Потому что уже строил далеко или близко идущие планы, а они не осуществились.

Ну почему Артур не захотел при всех говорить о родителях? Тут меня осенило: они, наверное, какие-нибудь очень известные. Ну, конечно. В таком доме ведь просто так, с улицы, не поселишься. Взять хотя бы вчерашнюю леопардовую тетеньку. Сразу видно: важная птица! И охрана у нее мощная. Видно, там, в башенках, все такие. А Артур, вероятно, не хочет хвастаться предками. Кстати, вполне нормально. Потому что родители — это родители, а он — это он. Хотя другой бы на его месте, словно бы невзначай, всему классу уже сообщил, кто он и что. Вон у нас, в восьмом «А», есть такие. В этом году пришли. Так не успело еще первое сентября кончиться, а уже по крайней мере половине школы было известно, кто их предки, чем они занимаются и чем владеют. А вот Артуру, видимо, этого совсем не хочется.

«Кстати, — продолжала размышлять я. — Ведь Потемкин и впрямь очень известная фамилия. По-моему, был какой-то князь Потемкин. Точно уже не помню, но вроде он жил при Екатерине Второй. Еще были Потемкинские деревни, то есть большое надувательство. Только не помню, их тот же самый Потемкин построил или уже другой. Надо в энциклопедии посмотреть. И еще был броненосец «Потемкин». Он тоже очень знаменитый, только не помню чем. Тоже дома в энциклопедии посмотрю». Тут я перескочила на другое. Все эти Потемкины были князья. Может, Артур тоже княжеского рода? Я глянула на него. А почему бы и нет? И держит себя соответственно.

— Адаскина, ты что вертишься?

Я словно проснулась:

— Да, Мария Владимировна, я вас слушаю.

— Как раз этого-то, Адаскина, ты сейчас и не делаешь, — покачала головой Предводительница. — Для кого я объясняю?

И, повернувшись к доске, она приписала очередную часть к и без того уже длинному уравнению.

— Зойка, — склонилась к самому моему уху Агата. — Приди хоть ненадолго в себя. Иначе скоро это плохо кончится.

— Ах, Агата, — едва слышным шепотом отозвалась я. — По-моему, и так все очень плохо.

— Да почему плохо, — заспорила она. — Ты, между прочим, сегодня, считай, на халяву телефон его заполучила. И даже не засветилась.

В этом она, конечно, была права. С телефоном вышло очень удачно. Однако если бы мы с Агатой тайно добыли его вчера, то я оказалась бы единственной в классе, у кого он есть. А теперь Артуру может позвонить кто хочет. Любая из наших девчонок хоть сегодня начнет набирать его номер и молчать. Но, с другой стороны, это даже хорошо. Поди догадайся, кто в трубку дышит.

Расценив мое молчание по-своему, Агата ободряюще прошептала:

— Ну вот. Сама поняла, как тебе сегодня повезло.

— Ничего я не поняла, — отозвалась я. — Может, это совсем не везение, а наоборот.

— Ну, Зойка, ты меня уже утомлять начинаешь, — покачала головой Агата.

— Адаскина, ну что это такое? — снова вмешалась Предводительница. — Теперь ты разговариваешь с Дольниковой!

— А Адаскина вообще у нас не может молчать! — выкрикнул Сидоров. — У нее язык без костей!

Класс грохнул. Я со страхом посмотрела на Потемкина. Он не смеялся. Даже улыбки на его лице не было. Значит, он ничего веселого в этом не видит. Ну, Сидоров, погоди. Ты у меня попляшешь. Тоже мне остряк-самоучка. На себя посмотри. Это еще вопрос, у кого язык без костей!

— Адаскина! Ну-ка, выйди к доске и повтори, что я сейчас объясняла! — жестко распорядилась наша классная.