Работа над ошибками

Ну скажите: разве не дурак? Неужто правда вообразил, что я в него влюбилась? Во самомнение. И еще фотку свою предлагает за деньги. Бизнесмен недоделанный. Да у меня его рожа есть в разных вариантах и всех возрастов, начиная с первого класса. Нас каждый год снимали. А кстати, жалко Артур на наш снимок восьмого класса не попадет. Его неделю назад уже сделали. Приди он в наш класс пораньше, у меня была бы его фотография. При желании ее можно будет увеличить. У нас в «Кодаке» на Сухаревке есть такая услуга. Заводят снимок в компьютер. Все ненужное убирают, а нужное, наоборот, доводят до ума. Потом хоть на стенку вешай. А теперь дожидайся следующего года. Не Сидорова же просить: «Сними мне Артура!» Да я скорее умру.

Кстати, может, мне самой его снять? Тайком. Подкараулю на улице где-нибудь возле его дома и щелкну. Он и не заметит. И вообще можно сделать вид, будто совсем не его, а что-то другое снимаешь: дерево или дом. Главное, аппарат у меня теперь есть. Маме один знакомый на день рождения подарил. Правда, такой простенький. Зато ни о чем думать не надо. Навел объектив, и жми на кнопку. Даже вспышка при надобности срабатывает автоматически.

На парту шлепнулся новый бумажный шарик. Я стала читать новую записку, естественно, опять от Сидорова. Агата тем временем придвинула к себе его первое послание. «Ну, — писал мне этот нахал. — Подумала? Тогда о цене на перемене договоримся». Хам! И, главное, никаких сомнений.

Агата мне написала: «Зойка, Тимура, кажется, заклинило». Я подвинула ей второе его письмо. Агата ответила: «Точно заклинило. Но с чего он вообразил, что ты на него смотришь?»

Я лишь плечами пожала, ибо терялась в догадках. Ну как человек, которого я в упор не вижу, мог подумать, будто я на него любуюсь?

От Агаты пришла новая записка: «Признайся честно, может, ты ошиблась, и на самом деле тебе нравится совсем не Артур, а Тимка???!!!»

Я посмотрела на подругу. Она ухмылялась. Веселится!

— Адаскина! — крикнула Предводительница. — Вижу, ты наконец усвоила материал. Иди-ка к доске.

Я вздрогнула, но меня спас звонок.

После уроков я совсем ненадолго забежала домой. Естественно, едва заперев за собой дверь, я бросилась к телефону и набрала номер Артура. Там было занято. Я набирала еще и еще. Бесполезно. А времени оставалось в обрез. Только и успею перекусить, а потом — на очередное занятие телекружка. Сегодня у нас должна состояться тренировочная запись информационной передачи. Мы с Агатой читаем блок новостей. Меня снимает Сидоров, а Агату — Клим. В общем, так и не дозвонившись до Артура, я побежала обратно в школу.

До конца года он наверняка ни в какой из наших кружков уже записываться не будет. А вот на будущий... Интересно, что он выберет? Хорошо бы к нам в Театральную студию или в «теле». А то вдруг отправится к Винокуру на баскетбол? Артур ведь такой высокий. Кстати, Серега уже по этому поводу к нему подкатывался. Для него в жизни, кроме баскетбола, вообще ничего не существует. Если Потемкин тоже увлечется, для меня хуже некуда. Потому что, даже если я очень захочу, меня в баскетбол никто не возьмет. Во-первых, я невысокого роста, а у нас в команде одни дылды. К тому же заниматься-то все равно придется с девчонками. У них и у мальчишек тренировки не только в разное время, но даже в разные дни.

Как бы его натолкнуть на театр или телевидение? Тут меня осенило, что это за меня может сделать Мити́чкина. На телекружок она не ходит, а вот в Театральной студии воображает себя великой актрисой. Правда, это ее сугубо личное мнение. Остальным так не кажется. Я бы на ее месте вообще постеснялась на сцену выходить. По-моему, это всегда полный позор. И куда только Изольда смотрит? Может, ей правда Мити́чкину по-человечески жалко? Хотя чего таких жалеть?

Но если Танька заманит Артура в студию, мне это только на руку. Ему будет на что там посмотреть, сравнить и подумать. Но лучше всего, если он выберет и театр, и телевидение. Тогда уж четыре раза в неделю мы после уроков будем вместе. И вообще, говорят, общие интересы сближают. Правда, из этих четырех дней два он, кроме меня, будет видеться и с Мити́чкиной. Но я уже говорила, какая она актриса. А потому ей же хуже.

К моему собственному удивлению, запись новостей не доставила мне ровно никакого удовольствия. А я с таким нетерпением ждала ее. В результате же мне только и хотелось поскорей ото всего отделаться и смыться домой. А Сидоров, как назло, все время издевался: мол, у меня физиономия как у Буратино. Только, конечно, не в смысле носа, а в смысле деревянности. А нос у меня идеальный. Даже Сидоров придраться не может. Я отбарабанила свой текст, а Тимка продолжал орать, что перед нами с таким же успехом могли посадить куклу с магнитофонной записью.

— И чего ты, Адаскина, на меня таращишься? Я тебе не Карабас-Барабас. Настоящей естественности я, конечно, от тебя не требую. Все равно не получится. Но хоть видимость можешь изобразить?