Госпожа Масакадо полистала бумаги в папке, внимательно вглядываясь в них.
– Да, он пишет, что вы предлагали ценные и свежие идеи и относились к своей работе чрезвычайно ответственно.
– Неужели я сделала что-то не так?
«Не опережай события, – посоветовала я себе мысленно. – Исчезновение господина Монага не может иметь никакого отношения к такой мелкой сошке, как ты».
– Нет-нет, вовсе нет! – Как я и ожидала, госпожа Масакадо слегка вытаращила глаза и склонила голову набок, словно не понимая, что я такое несу. – Просто его перевели на другую работу. По-видимому, понадобилась срочная замена.
– Замена?
– Да, у прежнего сотрудника обнаружилось умственное переутомление, он утратил работоспособность, так что господина Монага отправили на его место. – Переведя взгляд на бумаги в папке, госпожа Масакадо провела по соответствующей строчке пальцем. – У сотрудника, которого он заменил, один из членов семьи также попал в «Одиночества больше нет!», как и у самого господина Монага. Однако борьба с организацией, в которой член семьи играет активную роль, по-видимому, причиняла больше психологического ущерба, чем предполагалось.
Уставившись на правую руку госпожи Масакадо, лежащую на столе, я молчала. А-а, думала я. И поскольку не сумела придумать ответ содержательнее этого, то так и сказала: «А-а». И с чувством опустошенности, которое, наверное, не должна была испытывать, стиснула руки на коленях.
– У господина Монага они сначала забрали младшую сестру, потом родителей, – продолжала госпожа Масакадо. – Его сестра занимает высокий пост в организации. Иногда ее можно увидеть на плакатах.
Мне сразу вспомнился плакат с женщиной в белом платье, который я так часто видела во время обходов территории.
– Значит, работа господина Монага заключается не в графическом дизайне?
– Нет, в нем, – ответила госпожа Масакадо, метнув в меня слегка встревоженный взгляд. – Если не ошибаюсь, он выполнял дизайнерскую работу и вместе с тем следил за «Одиночества больше нет!». Но, к сожалению, больше я ничего об этом не знаю. – Со свойственной ей мягкостью госпожа Масакадо вбила гвоздь в крышку гроба нашего разговора.
Я кивнула. Не зная, что ответить, я засмотрелась на папку в руках госпожи Масакадо. Я понятия не имела, что там, так что просто глазела на скрепленную стопку бумаги. Прошло довольно много времени, прежде чем я наконец опомнилась. Заметив это, госпожа Масакадо нерешительно осведомилась:
– Вы не против сейчас обсудить следующее место работы?
Думая, что зацикливаться на господине Монага бессмысленно, я согласилась.
– Есть ли у вас какие-либо особые требования? Вам понравилось работать вне помещения или вы предпочли бы теперь труд за письменным столом?
– Особых предпочтений у меня нет. Но предыдущая должность определенно дала мне понять, что работа вне помещения не исключена.
Честно говоря, мне было все равно. В тот момент я даже не была уверена, что вообще хочу работать. Если бы мне сказали, что никаких вакансий нет, я, вероятно, просто кивнула бы и без лишних слов вернулась домой. В равной мере если бы меня спросили, готова ли я ехать на стройку в Дубай, я, скорее всего, ответила бы не раздумывая, что готова.
– Так, понятно. Ну вот здесь есть должность, которая, кажется, сочетает в себе оба элемента. Рассказать о ней подробнее?
Я кивнула.
– Объяснить это немного затруднительно… Эта работа может в итоге показаться случайной и неквалифицированной.
– Вообще-то любая подойдет.
Я сознавала, как отчаянно прозвучали эти слова, но ничего не смогла поделать. По причине, которую я толком не понимала, во время сегодняшнего разговора с госпожой Масакадо меня не покидало чувство, будто в моем сердце разверзлась дыра. И если возможность чем-нибудь заняться не даст мне времени заглядывать в эту дыру, я в самом деле готова взяться за какую угодно работу.
– Этот запрос поступил из конторы по обслуживанию парка. – Госпожа Масакадо склонила голову набок, вглядываясь в текст. – «Легкая офисная работа в хижине в большом лесу» – так здесь сказано. Запрос пришел как раз сегодня утром, так что вникнуть в него я еще не успела.
Даже с точки зрения человека, который только что подумывал согласиться поработать на стройке в Дубае, в тексте запроса было что-то такое, что заставило меня нахмуриться и поднять глаза. Госпожа Масакадо продолжала читать, потом пожала плечами и объяснила:
– Но это контора, подведомственная Министерству сельского, лесного и рыбного хозяйства, так что организация наверняка солидная. Не зафиксировано ни единого сообщения о домогательствах или невыплате зарплаты, к тому же они предлагают медицинскую страховку. Хм, кстати, о зарплате… Да, невысокая, восемьсот пятьдесят иен в час, с девяти до пяти с оплатой сверхурочных. Почасовая ставка по сверхурочным поднимается до тысячи иен за час.
– Длинный рабочий день и низкие ставки…
– Впрочем, здесь сделан акцент на простоту работы. «В самом деле очень легкая работа!» – с восклицательным знаком, и все такое. Что скажете?