Работа легкой не бывает

Вероятно, им принадлежит фабрика, где дешево производят эти сладости, подумала я, подходя поближе и доставая из кармана телефон, чтобы осветить стеллаж. На нижней полке были сложены стопки листовок Ayudarte! – тех самых, одну из которых мне всучили в переулке, на верхней – аккуратный ряд папок на кольцах и без этикеток начинался и заканчивался двумя книгодержателями. Что же там внутри, задумалась я, привставая на цыпочки и пытаясь разглядеть содержимое папок. Ближайшая ко мне была полна слегка помятых листов принтерной бумаги. Следующие, кроме одной, содержали прозрачные файлы, в которых я увидела что-то похожее на сертификаты акций. Я невольно отпрянула. Это что еще такое? Неужели эти бумаги хитростью вытянули у людей, которые приходили на встречи? Или же это просто вложения средств, с которых должна была начаться организация?

Я вытянула шею, пытаясь разглядеть, нет ли еще чего-нибудь в глубине полок, за книгодержателями, и тут заметила банку с краской. Пользуясь смартфоном как фонариком, я поднесла его к банке, чтобы лучше разглядеть цвет, и убедилась, что это тот же оттенок, которым сделали надпись. У меня перехватило дыхание, пока я вспоминала, как господин Монага определял оттенок краски на ставнях, пользуясь своей дизайнерской шкалой.

– Вы что-нибудь ищете?

Голос за спиной прозвучал совершенно неожиданно, но я сразу узнала его: он принадлежал человеку, заговорившему со мной в переулке. Поспешно повернув голову так, чтобы спрятать лицо, я лихорадочно перебрала в голове возможные ответы, которыми не выдала бы себя.

– Да, ищу туалет.

– Он здесь. – Я услышала, как мой собеседник постучал по двери. – Прямо за вами.

– А-а! Я не смогла прочитать надпись на двери, подумала, там кладовка или что-нибудь вроде.

– Здесь написано «уборная». То есть туалет. – Голос звучал бодро, но в нем отчетливо чувствовалось напряжение, от которого по спине бежали мурашки. – Возвращайтесь к нам поскорее!

Я кивнула с преувеличенным энтузиазмом, чтобы он точно увидел это и мне не пришлось бы поворачиваться к нему лицом. Дождавшись, когда он удалится в зал, где проходила встреча, я шмыгнула по темному коридору, толкнула дверь с табличкой «уборная» и вошла. За дверью обнаружилась маленькая раковина рядом с закрытой кабинкой, в которой я увидела унитаз в западном стиле и небольшое окно сбоку. Войдя в кабинку, я открыла окно и выглянула наружу. До соседнего здания было рукой подать, но мне показалось, что в этой щели хватит места для меня. И прыгать совсем невысоко.

Я оторвала длинную ленту туалетной бумаги, вышла из уборной и вернулась к решетчатому стеллажу. Подняла ручку банки с краской, обмотала ее бумагой, сняла банку со стеллажа и тихонько вернулась к выходу в коридор. Там я забрала туфли и поспешила снова в уборную.

В кабинке, едва дыша от волнения, я открыла окно настолько широко, как смогла, и сперва бросила в щель между зданиями туфли, которые приземлились с глухим стуком. Потом я опустила крышку унитаза, зажала под мышкой банку с краской и оперлась другой рукой на оконную раму. Стоять на крышке в одних носках было так скользко, что в какой-то момент я не на шутку испугалась, что свалюсь, но держаться стало легче, как только я перенесла вес тела на оконную раму. Я наклонилась так, словно собиралась выполнить барспин на велосипеде, крутанув руль, и опустила банку с краской на землю под окном. Затем, держась за оконную раму обеими руками, я высунула сначала одну ногу, потом другую и наконец выскользнула в узкий промежуток между домами.

Я обулась, подхватила банку и боком, как краб, направилась неизвестно куда по темной расщелине. Сознавая, что поступаю глупо, я вытесняла эти мысли из сознания другой: «Вот вам, негодяи! Если уж вы пожелали мне сдохнуть одиноко, я хотя бы нашла чем ответить».

Краска в банке имела значение по Манселлу 6.0R5.0/18.3, то есть по цвету совпадала с той краской, которой была сделана надпись.

– Но разве краска, вынесенная из здания, может считаться приемлемым доказательством? – осведомился господин Монага, словно играя роль в «CSI: Место преступления».

– Я понимаю, о чем вы, – ответила я, – но ведь вынести доказательство – это лучше, чем просто избавиться от него.

Я не сознавала этого, однако в моем поведении по отношению к господину Монага все свидетельствовало о том, что я не воспринимаю его как начальство или работодателя. И он тоже не держал себя как мой босс, возможно, рассудив, что мы примерно ровесники.

Он приступил к обзвону – видимо, типографий, задавая массу вопросов вроде «каков минимальный срок, за который вы могли бы справиться с этой работой?» и «насколько повысятся расценки за такой цикл обработки?». Поскольку мне было нечем заняться, я несколько раз заварила чай и составила на компьютере подробные заметки обо всем, что происходило с того утра, когда на ставнях обнаружилась надпись, располагая события в хронологическом порядке.

– Сегодня я намерен работать всю ночь и послезавтра попрошу вас снова взяться за замену плакатов. А сейчас идите домой и завтра можете отдыхать.