Работа легкой не бывает

Полагая, что продолжать разговор об «Одиночества больше нет!» она не хочет и предпочла бы обсудить инаридзуси, я спросила:

– А эта зелень, которую вы смешали с рисом, – листья горчицы?

– Нет, листья васаби, – ответила она.

Мы с госпожой Омаэ съели по три инаридзуси и выпили по две чашки ходзитя, а потом она ушла домой, попросив меня передать оставшиеся шесть инаридзуси господину Монага. У меня возник вопрос, не одинока ли сама госпожа Омаэ, и если да, почему она носит господину Монага обед, но я решила не задумываться об этом. Нет такой жизни, которую не затронуло бы одиночество, и весь вопрос в том, сумеешь ли принять это одиночество таким, какое оно есть. Иначе говоря, одинок каждый, и только ему решать, утопить ли ему это одиночество в отношениях с другими людьми, и если да, насколько значительными и глубокими будут эти отношения.

Вскоре после ухода госпожи Омаэ в офис зашел какой-то незнакомец, стриженный ежиком. Я встала, чтобы выпроводить его, начав: «Ээ… я… м-м… я…» – но вдруг заметила, что одет он точно так же, как господин Монага. Оказалось, это он и есть – подстригся, сбрил бороду и воспользовался контактными линзами, которые у него, видимо, были с собой. По сравнению с тем господином Монага, которого я знала раньше и который, подобно многим специалистам по графическому дизайну, отличался неухоженностью, доходящей прямо-таки до неряшливости, эта его версия выглядела настолько свежо и аккуратно, что я просто не узнала его.

– Что случилось? Что вы задумали?

– Решил пробраться на одну из встреч.

Ах да, вспомнила я, сегодня же четверг. Однако его затея показалась мне чистейшим безумием, и я спросила:

– А вам не кажется, что было бы лучше просто заявить на них в полицию?

Но господин Монага покачал головой.

– В настоящий момент у нас нет доказательств, кто это сделал. И потом, неужели вы не хотите узнать, чем они постараются досадить нам в следующий раз?

Всего за пару часов его тон изменился, стал резче и настойчивее.

– Ладно, тогда я тоже пойду. Только сначала подстригусь.

Я опомниться не успела, как у меня вылетели эти слова. Перед моим мысленным взглядом всплыло лицо госпожи Масакадо. Являться на встречу местных жителей меня никто не просил, я вызвалась сама. Это и есть неприемлемые отношения с работой.

Но пойти на попятный я уже не могла. Кто знает, может, этот поступок даже сойдет за совершенно обоснованную реакцию на пожелание сдохнуть в одиночестве. Я указала господину Монага на инаридзуси, принесенные госпожой Омаэ, и попросила объяснить, где находится ближайшая парикмахерская.

Я подстриглась, надела очки, которые обычно носила в сумке на случай проблем с контактными линзами, сняла макияж и составила компанию господину Монага. Взволнованная, я предложила отправиться на встречу сразу же, едва вернулась в офис из парикмахерской, но господин Монага рассудил: поскольку на пенсионеров мы не похожи, безопаснее будет явиться не на дневную, а на вечернюю встречу. Зал собраний принимал гостей весь день, но встречи проводились в два часа дня и в шесть вечера. С вдруг проснувшейся охотой поспорить я выдвинула ответное предложение: мы могли бы прийти под видом безработных брата и сестры, однако господин Монага поставил на моем плане жирный крест, заявив, что хотя теоретически это вполне возможно, чутье подсказывает ему, что нас, скорее всего, разоблачат. По сравнению с отчаянным поступком, на который он решился, его суждения выглядели вполне здраво.

Мне удалось проникнуть в зал собраний, где проводила встречу организация «Одиночества больше нет!», сравнительно легко – показав листовку, которую дал мне встреченный в переулке незнакомец. Снаружи зал собраний выглядел как частный дом, перестроенный в довольно стильное кафе из тех, куда с легкостью зайдет случайный прохожий, не подозревая об истинном назначении здания, – впрочем, я не знала наверняка, предназначалось ли это здание служить приманкой для ничего не подозревающих путников.

По соображениям безопасности мы с господином Монага решили делать вид, будто не знакомы, так что я вошла первой. Господин Монага появился немного погодя, дурацким плаксивым голосом объяснив: «Мне просто попалась страница в социальной сети…» Он сел за один стол с господином Тадокоро – тем самым, который несколько дней назад кидался в меня скомканными обертками от пирожных.