Читаем Работа легкой не бывает полностью

Мы выпили еще по чашке чая, потом господин Монага объявил, что сходит в парикмахерскую, а меня просил во время его отсутствия присмотреть за офисом. Спросить, почему именно в парикмахерскую, я не решилась.

От нечего делать я стала просматривать аккаунты «Одиночества больше нет!» в социальных сетях на смартфоне. Как и раньше, они пестрели жизнерадостными постами об акциях по уборке территории, встречах местных жителей и так далее.

В первом часу, спустя некоторое время после того, как господин Монага ушел в парикмахерскую, в офис заглянула госпожа Омаэ. Увидев меня одну, сидящую за столом, она воскликнула:

– А, это вы! Не работаете сегодня? А где господин Монага?

– В парикмахерской.

– Вот как? И когда вернется?

– Не знаю.

– А-а. Ну время-то обеденное, может, вы хотите?

С этими словами госпожа Омаэ выставила на стол большую коробку с бэнто. С неподдельным любопытством я, дождавшись, когда она снимет крышку, заглянула в коробку и увидела уложенные плотными рядами двенадцать мешочков инаридзуси.

– Вчера сделала, да с количеством просчиталась.

– Да уж, серьезный просчет!

– Ну, видите ли, господин Монага совсем один.

Я кивнула, и до меня вдруг дошло, что о господине Монага я совершенно ничего не знаю. Само собой, мне и не требовалось что-либо знать о нем. После двух первых лет работы я поняла: если на рабочем месте мне с коллегами обеспечено «качественное взаимодействие», не имеет ровным счетом никакого значения, что они за люди за пределами офиса. То же самое относилось к господину Монага. Я знать не знала, что он за человек, но в качестве коллеги он меня вполне устраивал.

Однако в тот момент у меня разыгралось любопытство, и я решила попытаться разузнать что-нибудь у госпожи Омаэ.

– То есть у него вообще нет родных?

– Он говорил мне, что живет один.

– И давно он работает в этом офисе?

– Полгода, – ответила госпожа Омаэ, протягивая мне одноразовые палочки для еды. Я почтительно приняла их, переложила один инаридзуси на крышку коробки и откусила. Он оказался до умопомрачения вкусным: с кунжутом внутри и легким привкусом васаби, пробивающимся сквозь сладость жареного в масле тофу.

– А вы сами не будете? – спросила я.

– Нет, я поела перед выходом, – ответила она, поэтому я принесла чашку для нее и снова заварила ходзитя.

– Он открылся, по-моему, через два месяца после того, как появились «Одиночества больше нет!». В то время все брали их буклеты и ходили на встречи, как они и предлагали. Пожалуй, можно сказать, что все были очень одинокими. А потом открылся офис господина Монага. Поначалу он сам ходил, расклеивал плакаты и задавал вопросы. Собранные сведения он передавал вверх по цепочке, и тогда время от времени в наши края стали наведываться люди из муниципалитета. Сейчас положение уже намного лучше, чем было раньше.

– Чего же по большому счету хотят «Одиночества больше нет!»?

Мне самой не верилось, что я до сих пор так и не уяснила для себя ответ на этот решающий вопрос, но я была так поглощена повседневными деталями своей работы, что даже не успела как следует обдумать ее. Госпожа Омаэ покачала головой, поднося чашку к губам.

– О, многого. На бесплатных встречах они убеждают участников признаваться в том, что их что-то беспокоит, а потом зазывают их на другие, уже более серьезные встречи. За эти надо платить. Дальше они просеивают народ, отбирают тех, кто готов платить сколько понадобится, лишь бы избежать одиночества, и приглашают их на ужины. Естественно, они тоже стоят денег. Информацию собирают о каждом, кто приходит на встречи, в том числе выясняют, что беспокоит этих людей, а потом подсылают к ним тех сотрудников «Одиночества больше нет!», кому с наибольшей вероятностью доверится этот конкретный человек, и стараются непременно попасть к ним в дом. Я слышала, что люди переписывают завещания, оставляя все свое имущество организации.

– Понятно, – кивая, отозвалась я.

Особого гнева я не испытывала. Меня посетила мысль, что нечто подобное происходит повсеместно. Если старость застала тебя одиноким, возможно, ты сам захочешь оставить все, что имеешь, тому, кто хоть немного скрасит твое одиночество, пусть даже ненадолго.

– «Одиночества больше нет!» привлекает одних сотрудников специально для того, чтобы вот таким способом заниматься сбором средств, а других – чтобы они незаметно входили в курс чужих личных дел и втирались в доверие. По-видимому, кто-то из родственников господина Монага попал к ним. В смысле, как сотрудник.

Разделяя инаридзуси палочками пополам, госпожа Омаэ вдруг умолкла, на ее лице отразилась паника, словно она сама была шокирована словами, которые у нее вырвались. Я невозмутимо кивала, издавала невнятные возгласы и делала вид, будто особо не вдумываюсь в смысл того, что она говорит.

– Вот и все, что мне известно, – так мог бы закончить свой рассказ человек, вдруг спохватившийся, что наговорил лишнего, и я догадалась, что в данном случае именно так и обстоит дело. Госпожа Омаэ доела свой инаридзуси, запила глотком чая и заметила: – Пожалуй, многовато положила васаби! Прошу прощения.

Перейти на страницу:

Все книги серии Япония: классика и современность

Работа легкой не бывает
Работа легкой не бывает

Пожалуй, каждый из нас хоть раз в жизни испытывал эмоциональное выгорание на работе, хотел сменить ее или вовсе бросить. С этой же проблемой столкнулась молодая японка, и для новой работы у нее всего три условия: близко к дому, минимум движения, минимум ответственности. Агент по найму со всей любезностью и дотошностью выполняет ее требования… Девушка переходит с работы на работу: пишет рекламные тексты, разгадывает таинственные исчезновения, помогает людям. В каждом месте она находит плюсы и минусы, однако со временем становится все более очевидным, что она ищет вовсе не легкую работу, а нечто гораздо большее… По-японски уютный и добрый роман о поиске своего места в сумасшедшем мире.

Кикуко Цумура , Ульяна Валерьевна Сапцина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги