Я кивнула. Госпожа Кохаси скрылась в глубине дома и вернулась с картонной коробочкой изысканного оттенка лаванды. Внутри оказались десять круглых сверточков в тонкой японской бумаге. Всего упаковка содержала двенадцать штук, две уже были съедены.
– Не желаете попробовать? Если вы не имеете ничего против чашечки мате…
Нехорошо получится, если в эти сладости подложили что-то не то, подумала я, но по крайней мере это будет означать, что у меня появится конкретная информация для господина Монага. И я приняла предложение.
Госпожа Кохаси снова ушла и вернулась со стаканом холодного мате и тарелочкой для меня, чтобы положить угощение из «Одиночества больше нет!». Развернув бумагу, я увидела белый шарик, похожий на паровую булочку. Я разломила ее пополам и обнаружила внутри белую кремовую начинку. Выглядела она аппетитно и не вызывала никаких подозрений.
– Упаковку с дюжиной таких пирожных дают каждый раз, когда приводишь на встречи новеньких.
– Да, это неплохо.
– Вот и я о том же: большинство согласилось бы на таких условиях, верно?
Как бы не так, мысленно возразила я, но промолчала и очень нехотя поднесла к губам «паровую булочку». Она оказалась довольно вкусной.
– Но суть в том, что все это мне надоело. Я привела пятерых, каждый раз получала одинаковые коробки пирожных, и теперь их у меня пять.
– В таком случае можно мне еще одно?
– Да, конечно. Забирайте всю коробку, если хотите!
– О нет, что вы. Одной штучки более чем достаточно.
Второе пирожное я хотела отнести господину Монага. Этим «паровым булочкам» была присуща нежная, не слишком навязчивая сладость. Хотя раздача упаковок со сладостями за приведенных на встречи новеньких выглядела слишком напористой стратегией, я вполне могла понять, что ради такого лакомства люди готовы приложить старания.
– Все рассаживаются, едят сладости и болтают. Поначалу просто ни о чем, и все улыбаются. – Госпожа Кохаси закрыла коробку пирожных крышкой и переложила ее поближе к себе. – Но спустя какое-то время все начинают рассказывать о своей семейной жизни. Про увлечения или хобби никто и не вспоминает. Честно говоря, этим я сыта по горло. Я развелась, когда мне было сорок, с тех пор живу одна, так что о семье мне рассказать нечего.
– О, понимаю вас. Было бы гораздо интереснее поговорить о хобби и так далее, верно?
– И то правда. Вот я и подумывала уже перестать ходить, но как только собралась объявить об этом, тот человек будто прочитал мои мысли и принялся уговаривать: «Пожалуйста, приходите еще, и приводите госпожу Омаэ, если сможете!»
Похоже, принципиальность госпоже Кохаси была чужда. Хотя на ее доме и висел плакат «Одиночества больше нет!», у меня сложилось впечатление, что эту организацию она держит не более чем за поставщика сладостей. Однако организация явно служила центром местного сообщества и уже по одной этой причине заслуживала ее внимания.
– Как приходит время поговорить о домашних проблемах, госпожа Тогава из дома напротив вдруг, так сказать, оживает. Будто до сих пор у нее копились слова и она наконец дождалась возможности высказаться. Но если вслушаться, становится ясно, что каждый раз речь об одном и том же.
– А-а… – протянула я и кивнула.
– О, вот как раз и она, выходит из дома. Госпожа Тогава!
Госпожа Кохаси помахала соседке. Я предположила, что это просто инстинктивная реакция на появление госпожи Тогава в ее поле зрения, и все равно была поражена, обнаружив, что можно так жизнерадостно махать человеку, по адресу которого злословил секунду назад. Обернувшись, я расцвела своей самой доброжелательной улыбкой и поклонилась.
Соседка из дома напротив, которую госпожа Кохаси назвала госпожой Тогава, – судя по всему, вышедшая проверить почтовый ящик, – оказалась дамой странно-хрупкого вида в возрасте между средним и пожилым. На наше приветствие она ответила изящным поклоном и подошла к нам.
– Эта женщина работает с господином Монага, – представила меня госпожа Кохаси.
– А-а! – негромко воскликнула явно удивленная госпожа Тогава.
– Может, расскажете ей то же, что всегда рассказываете на встречах?
А не слишком ли это грубо, забеспокоилась я, – с места в карьер начинать с чужих проблем? Но госпожу Тогава смутило не столько это, сколько выбранный госпожой Кохаси способ представить факты, потому что она поморщилась и уточнила:
– Я не
– Ваша дочь пренебрегает вами?
– Да, это так, – и госпожа Тогава начала рассказ.