Раб и солдат

— И было бы прекрасно, — заключил Тигран, — если для начальника стражи потребуется еще похоронная лавка.

— Надеюсь, так и будет!

Выпили.

— Ануш! — позвал Тигран жену.

Ануш вошла с блюдом со свежими овощами и грудой зелени. Села, смешно шмыгнув носом.

— Ну, теперь рассказывай, — Тигран начал поудобнее устраиваться, — о всех твоих приключениях с того момента, когда ты завернул за угол, махнув мне на прощание рукой.

— Когда мы оба были уверены, что больше никогда не увидимся? — улыбнулся я.

— И плакали, как дети, — кивнул головой мудрый старик.

Мне пришлось, действительно, чуть ли не поминутно изложить все, что со мной приключилось за это время. Устроил милым старикам «кинотеатр». Живописал под беспрестанные восклицания и смех супругов. При этом, пили беспрерывно, ели. Тигран был прав. И Ануш была права. Еды уже не казалось так много. И она не заканчивалась. Казалось, что ковёр Тиграна и Ануш волшебный. Но только не ковер-самолет, как принято в восточных сказках, а ковёр-самобранка.

Под конец моих историй как раз вошёл Вартан. По тому, какой сверток он держал в руках, ни за что нельзя было догадаться, что в нём — ружьё. Тигран указал, что не стоит нас прерывать. Это было лишним. Вартан и так бы себе этого не позволил. Он только кивнул нам всем в ответ на наши вопросительные взгляды. Присел. Ополоснул пальцы. Набросился на еду, слушая меня.

Я закончил.

— Вай, вай вай! — качали головой супруги.

— Твоя Тамара — огонь, а не девушка! — высказалась Ануш.

— Вот, женщины! — всплеснул руками Тигран. — Человек битый час рассказывал о том, как со смертью играл, а она о своём, о женском.

— Я о главном! — улыбнулась Ануш. — Сколько бы вы не играли со смертью, все равно будете возвращаться домой, к нам. Чтобы вас накормили, напоили, успокоили, спать уложили. Разве не так, Коста?

— Воистину, Ануш! Без вас, верных и любящих жен, нам бы пришлось во сто крат хуже.

— Видишь! — Ануш накинулась на смеющегося Тиграна. — Совсем молодой мужчина, а все понимает. А ты? До седых волос дожил, а все не никак не дойдет. Ай!

Ануш махнула рукой.

— Понимаю, понимаю! — обнимая, успокоил жену Тигран. — Даже выпьем за вас!

Выпили.

— Показывай! — Тигран кивнул сыну.

Вартан развязал и раскрыл сложно скрученный сверток.

— Оно? — спросил Тигран с некоторой тревогой в голосе.

— Ты сомневался в сыне? — улыбнулся я. — Спасибо, Вартан! То, что нужно.

— Тогда заворачивай! — улыбнулся Тигран. — А потом наливай!

Ануш внесла пилав. Шафрановый Арарат исходил паром. Я потянулся к нему. Брал, как следовало. Тремя пальцами. Не втыкая их, как ложку, а соскребая сверху и аккуратно подхватывая снизу, превратив пальцы в лодочку. Чтобы ни одна рисинка не упала.

— Ты как будто не грек! — усмехнулся Тигран, — а настоящий кавказец!

— Тигран дорогой, я же столько там находился! Чему же удивляться? Столько повидал, — видимо, количество выпитого стало действовать, потянуло на пафос. — Жизней, смертей. Людей. Хороших, плохих. Стольких национальностей! Прям, Ноев ковчег. Только людской.

— И моих соплеменников? — спросил Тигран.

— Но каких! — улыбнулся я.

— И хороших, и плохих, наверное, — пожал плечами Тигран. — Как и у всех остальных народов.

— Да, ты прав.

— Кто удивил?

— Черкесогаи, например.

Семейство переглянулось между собой в недоумении. По взглядам можно было понять, что никто не имел представления об этой ветви армян. Рассказал, ничего не утаивая.

— Как интересно! — воскликнула Ануш. — У нас тут тоже есть другие армяне.

— ⁈

— Жена имеет в виду армян-католиков. Константинопольские армяне разделены на две враждующие секты — эвтихиян и тех, кто любит Папу. Их взаимная ненависть 10 лет назад довела до беды. Католики были очень богатые, — уточнил Тигран.

— Почему были?

— Отобрали турки у них все. Прогнали. Сейчас вернулись. Но уже… Нет прежнего достатка.

— А как же они католиками стали?

— Наверное, думали, что так будет лучше, легче, — пожал плечами Тигран. — Только я думаю, нельзя изменять вере и предавать дружбу. Нельзя одному народу делиться. До добра не доведёт.

— Наверное, ты прав, дорогой друг. Дружба превыше всего!

Раздался стук в дверь.

— Не волнуйтесь! — я улыбкой и поднятой рукой предупредил удивление семьи. — Это за мной. Мой соратный товарищ. Я хотел, чтобы вы с ним познакомились, знали в лицо. Он алжирец.

Вартан уже открыл дверь.

— Знакомьтесь! Бахадур! — представил я бывшего пирата.

Тигран и Ануш вскочили на ноги. Душевно поздоровались с алжирцем. Взяли под белы рученьки, препроводили к столу. Усадили.

— Он по-нашему понимает? — шепотом спросила Ануш.

— Только по-турецки. И он не может говорить. Язык отрезали.

— Вай, несчастный! — Ануш перешла на турецкий. — Угощайтесь, уважаемый! Друг Косты и наш друг!

Бахадур склонил голову. Вопросительно посмотрел на меня.

— Что? Что-то не так? — забеспокоились хозяева.

— Мы должны идти, — улыбнулся я. — Поэтому он спрашивает.

— Как же мы его отпустим голодного? — всплеснула руками Ануш.

Все-таки я был прав относительно этого алжирского «негодника», как окрестила его Тамара! Он сразу вызывал жалость у добрых людей. Его тут же хотели накормить, утешить.