Пытаясь проснуться

Он оказался неплохим игроком. Он играл с азартом, был умен, хорошо чувствовал ситуацию. В партии шли сложные позиционные бои. Масоны защищали страну, нападая на противника, и при этом старались не ввязываться в непосредственные боевые действия. Белая армия пыталась перейти в наступление, но не могла – противник был организован, маневрировал, располагал большими силами, и в открытом бою белым с ним не справиться. На фронте наступило затишье. Масоны уходили в глубокие рейды по тылам противника, уничтожали склады, центры связи, уничтожали мелкие отряды, а также вели разведку, доставая стратегические запасы противника, вскрывали его планы, сливали ему информацию.

Однако противник тоже не сидел сложа руки. Он провел несколько успешных диверсий на территории белой эмиграции, и одна из них чуть не стоила Масону жизни. Русский эмигрант, который работал на белую контрразведку, смог добыть чертежи очень важного военного секретного оружия, которое разрабатывалось в России в 20-х годах, и по этим чертежам противник и провел свою собственную диверсию, почти уничтожив поезд с Масоном и его ближайшими соратниками.

Они играли в шахматы, и за окном поезда мелькали леса, дачи, перелески, весенние разливы рек, низкие и свежие облака.

Поручик был превосходен. Он играл как хороший шахматист: тщательно, расчетливо, без суеты. Он учитывал все возможные варианты, он был полон неожиданных и изящных ходов.

У Таси Аркадьевны уже начинала болеть голова от бесконечной игры в шахматы, но оторваться от этой игры она не могла. Равнодушие постепенно покидало ее, и ее все больше интересовал и поражал внутренний мир поручика, его мысли, его рассуждения. Наконец, она не выдержала и спросила:

– Скажите, господин поручик, вы действительно верите, что все происходящее в нашей стране – не случайно? Что это все было предопределено? Что революция – это возможность изменить судьбу?

Поручик взглянул на нее и ответил с тонкой усмешкой:

– Вы задали мне вопрос, на который я не могу ответить. Вернее, могу, но только отчасти. Я могу попытаться сформулировать другой вопрос: что вы, конкретно вы, понимаете под словом «судьба»?

– Это то, что предначертано.

– Нет, сударыня. Это то, что случается. Случаются события, но не просто события, а – знаки. То, что мы считаем событиями, на самом деле – лишь знаки. Огромные, могущественные знаки, но – знаки.

– И что же эти знаки говорят?

– Многое. Иногда они говорят правду, иногда – ложь. Как карта, которую тасуют неумелые картежники. Как стеклышко в калейдоскопе. Как взгляд сквозь увеличительное стекло.

– И что же это за знаки?

– А это зависит от того, кто смотрит. И от того, что он ищет.

– Вы полагаете, существует некий скрытый смысл во всем?

– Не столько смысл, сколько следы смыслов. История – это бесконечное возникновение Всеобщих Имен. В начале было Слово, и вслед за ним возникло Все, и Все начало Быть – иначе говоря, возможность Всего. Все и Ничто, иначе говоря, Бог. Но что означает слово «Бог»? И означает ли оно вообще что-нибудь?

– Если я вас правильно понимаю, вы верите, что Бог существует?

– Я верю, что Он есть.

– Но лично вы Его видели?

– Как можно видеть то, чего нет?

– Но вы же понимаете, что видеть – это еще не все. Надо уметь видеть знаки, понимать, что они значат.

– По-моему, вы сами не понимаете, о чем говорите. Всеобщие Имена – это знаки. А знаки, как вы сказали, создаются человеческим сознанием. Поэтому, видимо, прежде, чем обращаться к Богу, следует как следует изучить себя. Понять, Кто Ты, прежде чем обращаться к Нему.

– Вы что же, считаете себя христианином?

– А вы?

Девушка улыбнулась.

– Знаете, обычно люди, которые обращаются к Богу, называют себя христианами. Впрочем, я не настаиваю.

– Хорошо. Если вы не считаете себя христианкой, тогда кто вы?

– Скорее, язычница.

– Как интересно! – воскликнул поручик. – Позвольте вас спросить, мадемуазель, кто ваши родители?

– Я из рода Рюриковичей. Дед был князем. Отец – генерал-лейтенант, военный.

– А что означает ваше имя?

– Не знаю. Оно означает «полет стрелы». Или «полет сокола». Иногда – «парящий над гнездом кукушки».

Тасе Аркадьевне нужно было дальше по делам командировки. Ее ждали Тулуза, Болонья, Милан. Она сошла, и масонский поезд стал безмолвен.

Только в Марселе, куда поезд прибыл ночью, ложа пополнилась вновь прибывшими. Прибыл из Парижа мистер Самуэль Гарнет, которого в России звали Сергеем Петровичем. Приехал мистер Альфред Дуглас, которого в России тоже звали Сергеем Петровичем.

В Марсель мистер Самуэль приехал на автомобиле, чтобы на месте ознакомиться с работой масонских лож и наметить план работ. Мистер Гарнет, говоривший по-русски, с удивлением узнал, что ложа, в которой он намеревался работать, называется Великой Ложи России. Узнав это, он встревожился и хотел уже выйти из ложи, но мистер Дуглас успокоил его, объяснив, что ложа еще не вполне собрана и что, кроме мистера Гарнета, в ложу могут войти другие лица, которых назначит мистер Гарнет.