Пытаясь проснуться

Докладчиком был Сергей Сергеевич-Юльевич Витте. Но он говорил не так скучно и неинтересно, как первый. Он с блеском использовал все недостатки перевода, все описки и неясности оригинала. Он высказал здравую мысль о том, что Россия слишком огромна и недостаточно освоена, чтобы целиком отдаться железнодорожному строительству, которое может быть осуществлено в разумные сроки. Но он умолчал о том, что одновременно с этим следует обратить внимание на водное и морское строительство, важность которых для России не подлежит сомнению.

По поводу же вопроса о концессиях на постройку металлургических заводов в Америке господин Витте сказал следующее:

– Я понимаю, господа, что в сложившихся условиях нам, возможно, не следует слишком уж привлекать внимание широкой публики к этим вопросам. Но я полагаю, что скрывать их просто невозможно. Мы входим в полосу чрезвычайно острого международного конфликта. Если мы не озаботимся усилением нашей обороны, то нас легко могут опередить более воинственные державы. Строительство же железных дорог – это наиболее простое и дешевое средство укрепления нашей безопасности.

– Следует также упомянуть, – добавил Сергей Сергеевич-Юльевич, – что господин Путилов, будучи моим компаньоном, взял значительные средства у английского правительства под залог этих концессий.

Постовой-нубиец, стоявший в дверях, прочитал на бумажке фамилию оратора. Это был князь Верейский.

– Вот, князь, – сказал Великий Магистр, кладя на столик бумажку, – передайте его светлости, что я просил его заехать ко мне.

Верейский поднялся, держа в руке стакан с лимонадом.

– Я польщен, – ответил он, слегка поклонившись, – я непременно передам ваши слова князю Юсупову.

И он вышел.

Масоны пили лимонад и курили сигары. После того как князь вышел из купе, Великий Магистр спросил Тасю Аркадьевну, чего, мол, та ожидает.

– Я ожидаю, – ответила Тася Аркадьевна, – что настанет день, когда мы все вместе сядем за круглый стол и спокойно, без угроз и кровопролития, обсудим наши проблемы.

– Это невозможно, – ответил Великий Магистр, – князь не хочет видеть никого, кроме своих друзей. Боюсь, что ближайшее время не будет для этого подходящим.

– Но почему? Что случилось? – спросила Тася.

– Пока что могу сказать только одно: произошло некое событие. Некое потрясение. Ваш муж был жестоко, безвинно обижен одним человеком. И этот человек – теперь вы сами – явился мстить князю.

– Я ничего не понимаю, – растерянно сказала Тася.

– Об этом я и собираюсь поговорить сегодня за столом. Но прежде я хотел бы, чтобы вы ответили мне на вопрос: чего вы ожидаете от этого обеда?

– Я ожидаю, что мы все вместе, за столом, спокойно обсудим наши проблемы.

– Хорошо, Тася. Приступим. Прошу вас, отодвиньте в сторону ваш столик и возьмите в руки мел.

Тася Аркадьевна, несколько озадаченная, отодвинула столик и положила перед собой кусочек мела.

Масон взял мел, повертел его в руках, затем обмакнул палец и написал на меловой доске крупными, четкими, старомодными буквами:

БимерзонЪ Карл Готфридович

Великий Магистр 33-й степени

Ложи «Великий Восток России»

– А теперь, – сказал Масон, глядя на нее пронзительно-черными глазами, – будьте добры, ответьте мне на вопрос: вы – еврейка?

Тася Аркадьевна, несколько огорошенная таким поворотом дела, неуверенно пожала плечами.

– Не знаю. А что?

– Видите ли, в нашей ложе существует правило, по которому принявший русское православие кандидат должен принять и еврейскую веру.

– Ну, я не знаю… Наверное, я должна буду это сделать.

– Это обязательно. Вы должны. Вы согласны?

– Ну, я не знаю… Наверное, да.

– Отлично. Мы считаем, что человек, отказавшийся затем от своего еврейства ради принятия другой веры, достоин великой чести.

Для вас не будет большой проблемой, если в разговорах с вашими знакомыми вы будете называть себя мадемуазель Марпл. Мы, масоны, не считаем, что человеческое имя должно оставаться тем, которым оно было дано при рождении.

Вы согласны принять такое имя?

– Да.

– Тогда, мадемуазель Марпл, прошу вас за ужином произнести тост в мою честь.

– Какой?

– Тост в мою честь. Пожелание доброго здоровья, счастья, долгих лет жизни и успешной карьеры.

– Хорошо, я согласна.

– Вот и отлично. Теперь, пожалуйста, закройте глаза и думайте о том, что я буду говорить дальше.

Тася Аркадьевна, несколько оробев, закрыла глаза. Перед ее мысленным взором неожиданно всплыл зал одесского Дома творчества юных, бородатый Симеон Полоцкий, пишущий свои «Пентаграммы», лермонтовский Пегас, превращающийся в ворону… Заседание ложи плавно перетекло в заседание подкомиссии по культуре.

– Поручик Градов, расскажите нам о вашей работе.

– Я учился во Владикавказе, в кавалерийском училище. Потом был направлен в Мардакяны, в экспедиционный корпус генерала Скобелева. Мы участвовали в боевых действиях против турок в качестве конного десанта. Я должен был выполнить очень важное и ответственное поручение, но во время выполнения…