Пытаясь проснуться

– Тогда, – продолжал перс, – ромеи прозвали его Зороастром за то, что он принес людям огонь и научил их делать колесницы. А у персов, знаешь ли ты, было три бога: бог солнца, огня и ветра; бог грозы и молнии; и, наконец, последний – бог лжи, обманов, колдовства и чудес. Из этих трех главным был бог лжи. И вот, когда Зороастр ушел из мира, к его богам пришла очередь спуститься на землю. Колдуны с Рума стали наводить моры и чуму на соседние царства, насылать засуху и голод. Люди умирали от голода и мора, и никто не мог их спасти. Тогда люди стали просить самого лживого бога помочь им. Они построили в его честь огромный храм и назвали его храмом лжи… Истину трудно найти, – сказал перс, – но еще труднее отыскать ложь.

– Да, – ответил я, – истину трудно найти, но еще труднее продать.

Перс согласно склонил голову.

– Я не играю белыми, – сказал он.

У перса был спокойный и важный вид. Он был тщедушен и красив.

Я спросил, почему он не играет белыми.

– Шахматы белые, – ответил он, – но правила игры – черные.

Тогда я подумал, что, должно быть, и вся его жизнь – сплошная загадка, и мне стало его жаль.

Я стал думать о том, что в истории человечества было несколько таких эпох, когда вести доходили до человечества как будто из-за гор, – вернее, с гор, – иногда в виде туманных вспышек, иногда в виде тихих толчков, иногда громом и молнией. И эти вести были необычны – во всяком случае, для теперешнего человечества. Я хорошо помню, что в памяти у меня что-то сохранилось от этих вестей, что-то грозное и величественное.

Почти терапия

Психолог пожевал губу, закурил, походил из угла в угол, достал из ящика стакан, бутылку виски – и за десять минут накидался. На самом деле он ничего этого не сделал – так и сидел с каменным лицом. Но ему явно очень хотелось.

Потом он стал рассказывать о своей личной жизни. Лера слушала. Она сидела в кресле, подобрав ноги, и курила. Ее лицо было неподвижно и внимательно. Иногда она кивала, иногда задумчиво улыбалась. Наконец она сказала:

– А вы никогда не думали, Сергей, что Бог, создавая человека, просто-напросто пошутил?

– О чем вы? – немного удивился психолог.

– Я, например, думаю, что он его все-таки шутя создал. Иначе откуда бы столько страданий?

– Ну, насчет юмора… – начал психолог, но запнулся.

– Я не об этом. Я никогда не любила ни одного мужчины. Тех, кого я любила, я или била, или любила сильнее. Это не объяснить. Меня никогда никто не любил. Я могу любить только тех, кого я не люблю. И они меня. Так странно…

– Как же вас не любить? – спросил Сергей.

– Бывает, что человек настолько не любит других, что даже не может разозлиться. Когда я была девушкой, я любила одного молодого человека. Я была влюблена без памяти. А он приходил на свидания, смотрел на меня, и в его взгляде было только желание. Когда я говорила с ним, мне казалось, что из моих глаз падают слезы. А он смотрел на меня, как на пустую, и думал о чем-то своем, и только ядовитая усмешка кривила его губы. Я пыталась говорить с ним о любви, а он улыбался и говорил, что это чувство им не разделяется. Потом он бросил меня, и я долго переживала, даже хотела покончить с собой. Но прошло время, и я полюбила другого. Его я тоже ударила, и не один раз. Но он настолько меня не любит, что даже не замечает этого. Но говорит, что я ему еще нужна, что он меня любит и будет со мной. Вот такая странная любовь.

Она помолчала. Потом продолжала:

– Я не знаю, как мне быть. Злиться на него я не могу, потому что не знаю за что. Ведь я ничем не обидела его. А любить – не могу. Что же это такое?

– Не знаю, – сказал Сергей. – Я вообще не могу понять, что такое любовь. По мне, так лучше пусть меня никто не полюбит, чем так.

– Вы так говорите, как будто вас уже кто-то любит.

– Нет, бросили. Так что я сам. Только сам.

В ее глазах мелькнуло легкое удивление.

– Вы себя считаете единственным мужчиной на свете?

– Да, а что?..

– Странно. Мне кажется, что всегда есть кто-то еще.

– Кто?

– Не знаю. Какие-то люди, нечеловеческие существа.

Сергей улыбнулся.

– Вы думаете, что некоторые люди – это не люди? Что человек – это нечто иное?

Лера кивнула.

– А кто тогда люди?

…Ночью ей приснился сон. Странный и очень страшный.

Будто она в огромном пустом зале. Напротив нее несколько металлических кресел. В них сидят незнакомые мужчины и женщины.

Некоторые сидят спокойно, другие ерзают на сиденьях, вскрикивают, ссорятся друг с другом. Дело происходит в каком-то кафе. Очень людном и полутемном.

Лера знает, что она должна выбрать, за кого она – за этих людей в креслах или за тех, что снаружи. Но она не может выбрать. Она в панике. Внезапно страшные подозрения начинают ее мучать.

– За тех или за этих? – спрашивает она окружающих. Все молчат. Тут один из мужчин, который сидит прямо перед ней, снимает с себя свитер. Его грудь украшена множеством татуировок. Среди них – две свастики.

– За тех? – спрашивает он.

– За тех? – переспрашивает сидящий рядом. Он снимает с себя майку и тоже сверкает татуировками. Среди них – опять свастики и надписи. Теперь сомнений нет: перед ней Гитлер.