Пышечка

Сообщение Эллен – первое, что этим утром вызывает у меня улыбку. Однако я вся в сомнениях: не приснился ли мне вчерашний вечер? А потом смотрю себе на руки и вижу пятнышки засохшей краски.

До выхода остается несколько часов, и я использую их, чтобы как следует оттереться губкой в душе и с помощью шпилек соорудить на голове некое подобие высокой прически с распущенной челкой.

Ногти я аккуратно крашу темно-фиолетовым лаком. Потом заглядываю в шкаф – просто убедиться, что больше мне ничего не нужно.

Впереди, ровно посередине, висит красное платье, которое купила мне мама. Я приподнимаю пластиковый чехол и вытягиваю краешек подола, разглядывая блестящую ткань.

Тут мама со стуком заходит в комнату, и я плотно захлопываю дверцу шкафа.

Она уже накрашена, одета и готова весь день играть гламурную хозяйку конкурса.

– Пора идти, – говорит она. – Я подожду тебя в машине. – Потом поворачивает голову набок. – Отлично смотрится. Твоя прическа. – И закрывает дверь, прежде чем я успеваю сказать спасибо.

Я на секунду присаживаюсь на край кровати, беру магический шар и сильно его встряхиваю.

Определенно да.

И тогда я открываю шкаф.

•

Вся гримерка в тумане из лака для волос. Я серьезно: и рта нельзя раскрыть, чтобы не наглотаться испарений. Все столики завалены декоративной косметикой, цветами, плюшевыми мишками, вазелином и энергетиками.

Участницы репетируют выступления к шоу талантов: напевают себе под нос, подкрашивая губы; повторяют танцевальные связки, поливая волосы лаком; декламируют монологи, покрывая ресницы тушью.

Я даже не успеваю нормально оглядеться, как вдруг в глубине гримерки замечаю Милли. На голове у нее огромная копна волос… Настолько огромная, что у нее наверняка есть своя Солнечная система. Серьезно, Милли стала выше сантиметров на десять, не считая каблуков. Она улыбается и машет.

Перед зеркалом у меня стоят букетик подсолнухов в папиросной бумаге, перетянутой шпагатом, одинокая красная роза и бутылка сидра. Сначала я достаю открытку из букета.

Ни пуха ни пера!

Бо и Лорейн

К стеблю розы прикреплен листочек, на котором значится:

Целую, мама

Конверт, приклеенный скотчем к бутылке, я открываю последним.

Хотела прислать тебе выпивку покрепче, но Дейл не разрешил. Кайфоломщик. Задай им жару!

С любовью, Ли (и Дейл)

Вот бы Люси была здесь. Не для того чтобы смотреть, как я выступаю, а ради этого. Потому что кажется, что это мгновение принадлежит не только мне, но и ей.

Я едва успеваю накраситься, как миссис Клоусон распахивает дверь и кричит:

– Десятиминутная готовность, дамы!

Эллен сидит рядом со мной с телефоном в руке. На ее щеках горят два четко очерченных красных пятна, а слишком яркая помада размазана по передним зубам.

– Тим, – произносит Эл. – Этот козлина траванулся. Теперь у меня нет спутника, Уилл!

Все это время конкурс красоты представлялся мне настолько безнадежным предприятием, что я даже не вспоминала об этой проблеме. Я качаю головой.

– И у меня нет.

Эл дышит слишком быстро. Я уже забыла, как она нервничает из-за подобных пустяков.

– Так, слушай, не переживай насчет спутника, ладно? – говорю я и, понизив голос, добавляю: – Мы можем сопровождать друг друга. Вообще-то так будет даже круче, ведь правда?

Она на секунду закусывает нижнюю губу, потом кивает.

– Пять минут! – кричит миссис Клоусон. – Пора строиться, дамы!

•

Если где-то на небесах есть Богиня, я абсолютно уверена, что она выбрала наши с Эллен эмбрионы среди множества других и произнесла: «Вот эти!»

Диксон. Драйвер.

Согласитесь, идеальней некуда.

Мы стоим за сценой в алфавитном порядке и ждем сигнала на выход. Эл достались «Даллас Ковбойз»[45], поэтому в руках у нее сине-серебряные помпоны, а на голове – ковбойская шляпа в тон. На мне мой «кадиллак». Мы так крепко сцепили руки, что они почти немеют.

Я пытаюсь восстановить в голове танец, который мы репетировали бесчисленное множество раз, но память отказывает, точно в голове у меня лабиринт, а я разыскиваю в нем призрака.

Бека Коттер передает Эл баночку с вазелином.

– Смажьте губы и десны, – говорит она. – Так легче улыбаться.

Мы переглядываемся, пожимаем плечами, окунаем пальцы в вазелин и размазываем его вокруг своих улыбающихся ртов. Вкус у него отвратный.

– Спасибо, – говорю я Беке.

Мэллори, стоящая в наушниках в нескольких метрах перед нами, произносит:

– Вперед! Вперед! Вперед!

Мы проносимся мимо нее, и в тот самый миг, как меня окутывает свет прожектора, память возвращается. Мы двигаемся кругами, так что у каждой есть ровно две с половиной секунды, чтобы назвать свое имя.

Потом песня заканчивается, и свет гаснет, а я пытаюсь понять, как все закончилось так быстро. Кажется, будто жизнь поставили на ускоренную перемотку, где все голоса звучат смешно и пискляво.