Пышечка

– Он хочет, чтобы нас считали парой, – говорю я. – Но проблема в том, что в школе мы не продержимся и одного дня без издевательств. А он этого не понимает.

– Слушай, – прерывает меня Эл. – Люди в большинстве своем – идиоты, ясно? Мне ни к чему тебе врать, взять хотя бы нас с Тимом. Он сильно ниже меня. Думаешь, над нами не смеются? Еще как.

Так и есть, но Эл никогда об этом мне не говорила.

– Но мы не всегда властны над выбором своего сердца. А если даже и были бы, я бы все равно выбрала Тима, несмотря ни на что. Лучше подумай-ка вот о чем: отношения – это то, что касается только двоих. А придурки из школы – просто скучающие зрители. Там, у мусорного бака «Харпи», вами с Бо управляли сердца. Однако стать парой и быть друг другу верными – шаг осознанный. Теперь вами управляет рассудок. И пусть в глубине души ты на все согласна, это не означает, что выбора у тебя нет. Судя по всему, Бо уже все для себя решил.

Как же легко сделать выбор в своих мыслях.

И даже вслух. Однако решиться… Взять его за руку и признать: я этого заслуживаю. Мы этого заслуживаем. Решиться – страшно.

– А я боялась, что вы расстались, – говорю я. – Вы с Тимом. Когда увидела, как ты плачешь в коридоре.

Эл перестает перебирать мои волосы и шмыгает носом.

– Родители опять ссорятся. Папа поехал ночевать к дяде Джареду. Сейчас вернулся, но ничего не понятно. Кажется, это конец.

– Боже, Эл, мне так жаль…

– Я ужасно хотела с тобой поделиться, но упрямилась, как идиотка.

– Нет, я сама должна была тогда к тебе подойти.

– Все в порядке, – говорит она. – У них это уже не в первый раз. Видимо, не все в этой жизни можно исправить. По крайней мере навсегда.

От этой мысли у меня щемит сердце. Я поднимаюсь, и мы еще некоторое время сидим в обнимку, переплетясь, как пара кошек.

Пятьдесят семь

Остаток дня я провожу с Эллен и Тимом. Когда они подбрасывают меня до дома, перед ним я замечаю пикап Бо.

– Эм-м, это тот, о ком я думаю? – спрашивает Эл.

Бо стоит у парадной двери, а у его ног – огромная железная коробка с инструментами.

Тим подъезжает к дому, и Эл выскакивает наружу, чтобы я выбралась с заднего сиденья. Уже идя через двор, я чувствую, как в спину мне дышит Эл. Я оборачиваюсь.

– Ты куда намылилась?

– Хочу это видеть.

– Нет. Не-а. Ты едешь домой.

– Только позвони мне, – говорит она. – НЕ. ЗАБУДЬ.

– Ладно-ладно.

Она обнимает меня, и я удерживаю ее в объятиях чуть дольше, чем следует, надеясь, что часть ее просочится мне под кожу и останется там навсегда.

Потом я жду, пока Тим отъедет, и только тогда подхожу к Бо.

– Это что, незаконное проникновение в жилище?

Он так резко оборачивается, будто не слышал, как парковался и разворачивался Тим. На бедрах у него коричневый кожаный пояс с инструментами.

– Клянусь, все не так крипово, как выглядит.

– Ну, выглядит довольно крипово.

Бо улыбается – уверенно и в то же время взволнованно.

– Я тут помогал отцу по работе, и на заправке мы столкнулись с твоей мамой. Я так понял, в старших классах они пару-тройку раз ходили на свидания.

Я смеюсь.

– Ничего удивительного.

– Она снова пожаловалась на парадную дверь, и отец… Ну, на самом деле я сам вызвался заехать и починить ее. Надеюсь, это не слишком странно.

Я сажусь на крыльцо, и он опускается рядом.

– Ну, скажем так: странновато. – Слова, произнести которые я не могу, камнем давят на грудь. – И как, починил?

– Вообще поломка оказалась ерундовая. Не понимаю, как вы так дотянули.

Я прижимаю колени к груди.

– Просто, когда парадная дверь сломана, ее не нужно открывать.

Бо тянется мне за спину и поворачивает ручку. Дверь широко распахивается.

– Теперь никаких отговорок.

– Ага. – Я указываю на его шею. – Что у тебя за подвеска?

Он вытягивает из-под футболки цепочку с нательной иконкой.

– Святой Антоний, – объясняет он. – Говорят, он помогает найти потерянное.

– И что же ты ищешь?

– Не знаю. – Он прячет подвеску обратно за пазухой. – Может, уже нашел. Хотя иногда кажется, что это меня нашли.

Я киваю. Мысль о том, что для каждого, кто хочет быть найденным, есть в мире человек, который его ищет, наполняет мою душу умиротворением.

– Уиллоудин?

– А?

Он встает и поднимает коробку с инструментами.

– Ты выглядишь как страховой агент.

Пятьдесят восемь

Проснувшись утром, я нахожу под дверью подсунутую мамой газету и, развернув ее, обнаруживаю свое лицо – ровно на сгибе страницы. Вся первая полоса занята нашими портретами, а заголовок гласит: «ЮНЫЕ МИСС ЛЮПИН ГОРОДА КЛОВЕРА: ИМЕНА И ЛИЦА». Под каждым из снимков перечислены имя, возраст, любимое блюдо и слово, которым по заданию нужно было описать наш город.

Сомневаюсь, что мама видела мое фото прежде, чем оно ушло в печать. Но это уже и не важно. Я в газете. А точнее, мое неулыбающееся лицо.