Пышечка

Нас пятерых связывает сила могущественней, чем любая корона. И впервые с начала конкурса я ощущаю, что у меня есть преимущество.

•

Когда дело наконец доходит до репетиции, все летит к чертям. Мы пропускаем этап с шоу талантов, потому что времени катастрофически не хватает. Кэлли в открывающем номере поскальзывается на рампе. Все советы и указания забыты. Ссоры. Слезы. И даже кровь. В конечном счете всё проходит именно так, как я себе и представляла.

Дома мама валится на диван в обнимку с бутылкой дешевого шампанского (ее ежегодная традиция). Доделывать больше нечего, а если и есть, то уже слишком поздно. Выражаясь мамиными же словами: «Брось в воздух блестки, и пусть они падают там, где им вздумается».

Я сажусь за кухонный стол с огромной картонной коробкой, несколькими тюбиками краски и ножницами. Мне нужно как-то исхитриться и сварганить наряд для открывающего номера.

Я практически не вспоминала о доставшейся мне достопримечательности (ранчо «Кадиллак») с того дня на танцевальной репетиции, когда их распределяли. Я бы не заморачивалась с подготовкой дурацкого задания для конкурса, но вообще-то достопримечательность у меня крутая.

Разумеется, в Техасе есть места и поизвестней, о которых не слышал только ленивый, но есть и тайные сокровища. Например, огни Марфы[41], колодец Иакова[42], Долина динозавров[43] или, скажем, скульптура Prada[44], в паре часов езды от Кловера. Мне кажется, и ранчо «Кадиллак» относится к этой самобытной категории. С одной стороны, оно буквально воплощает собой Техас, с другой – абсолютно не укладывается в рамки стереотипов.

Ранчо «Кадиллак» – это арт-инсталляция возле дороги в Амарилло: старые кадиллаки, стоящие в ряд и вкопанные носом в землю на обочине дороги. Краска на них давно выгорела под солнцем, и все кому не лень развлекаются, разрисовывая их граффити. Только я понятия не имею, что можно такое придумать, чтобы заявить со сцены: «Я – ранчо „Кадиллак“. Это же очевидно!»

У мамы кончился лед, и она заходит на кухню (да, она пьет шампанское со льдом).

– Это для школьного проекта? Тебе нужно сегодня как следует выспаться, чтобы завтра хорошо выглядеть, Пышечка. Сон для красоты.

Она убьет меня за то, что я не подготовилась заранее.

– Это… Э-э-э… Это мой реквизит к открывающему номеру.

Мама опускается рядом.

– Вот это новости!

Я киваю.

– Ладно, – говорит она. – Ладно. Мы справимся.

Потом смотрит на бумажку, выпавшую мне на жеребьевке.

– Ранчо «Кадиллак».

Я наблюдаю, как мама встает, достает из шкафа высокий пластиковый стакан, наливает немного шампанского и протягивает мне. Я беру стакан, но продолжаю молчать, чтобы она вдруг не передумала.

– Сможешь влезть в эту коробку? – спрашивает мама.

Я окидываю коробку взглядом и делаю глоток шампанского. Пузырьки шипят у меня в горле.

– Ага.

– Тогда сбегай-ка в гараж, принеси катушку с той широкой резинкой, клеевой пистолет и мою коробку баллончиков с краской.

Вернувшись с искомым, я застаю маму вовсю трудящейся над коробкой, которую она решительно кромсает канцелярским ножом.

– Пышечка, у тебя будет лучший костюм на открывающем номере!

Я делаю очередной глоток из стакана, и у меня все тело зудит от удовольствия.

Несколько часов и еще одну бутылку шампанского спустя я говорю:

– Мам?

– Да, Пышечка?

– Спасибо, что разрешила Милли участвовать, несмотря на то что она солгала.

Мама опустошает бокал.

– Она славная девочка. Очень милая. И улыбка у нее добрая.

Я жду какого-нибудь комментария по поводу Миллиных размеров и того, как они портят ей жизнь, но мама лишь открывает следующую бутылку.

Мы молча покрываем коробку белой краской, а когда она почти высыхает, мне в лицо брызгает что-то холодное. Я провожу пальцем по щеке. Краска.

– Ах, вот оно как?! – Я стряхиваю краску с пальцев маме на нос.

Мы хохочем. Хохочем до слез. Когда так смеешься, остановиться уже невозможно, и в конце концов начинает болеть живот. Кажется, я пьяна. А мама уж и подавно. Но мне хорошо – да и кому нужен сон для красоты, если есть шампанское?

Когда мы наконец заканчиваем, на часах уже час ночи. Стол мы так и оставляем – заваленным кусками картона и испачканными краской газетами. Буян запрыгивает на него и, принюхавшись, виляет хвостом, задевая маленький картонный «кадиллак», расписанный аэрозольными красками.

Я его примеряю. «Кадиллак» держится у меня на плечах за счет широких резинок и свисает чуть ниже пояса. Получился он до чертиков смешным, но чертовски безупречным.

Перед тем как лечь спать, я открываю парадную дверь. На улице темно и тихо. Стоя здесь, я ощущаю, как весь наш дом словно наполняется новыми возможностями. Мама выключает свет в коридоре у меня за спиной. Я прикрываю дверь и запираю ее на засов.

Вскоре я уже ложусь в постель и пишу Эллен полный список того, что мне понадобится завтра на шоу талантов.

«ВЕЛИКОЛЕПНО», – отвечает она.

Шампанское, по-прежнему искрящееся в крови, меня убаюкивает.

И впрямь великолепно.

Пятьдесят девять

ЭЛЛЕН: Эй, конкурс уже сегодня. СЕГОДНЯ!