Пылающий берег

Анна достала из своего мешка связку лука и приправила им рагу из консервированной говядины, которое они приготовили на костре. К рагу у них имелись сухие армейские галеты и кружки черного чая — все это они выпросили в грузовиках командования, точно так же застрявших на дороге.

Сантэн кормила мужчин, слишком слабых, чтобы поесть самостоятельно, а потом вместе с санитарами меняла повязки. Жара и пыль делали свое дело, многие раны воспалились, распухли и начали истекать желтым гноем.

После полуночи Сантэн выскользнула из амбара и направилась к насосу у колодца во дворе. Она чувствовала себя грязной и пропотевшей, ей страстно хотелось помыться целиком и сменить одежду на что-нибудь чистое, только что отутюженное… Но ей негде было уединиться, а ту немногую одежду, что она успела бросить в сумку, следовало поберечь. Поэтому Сантэн просто сняла панталоны и нижнюю юбку и постирала их под краном, как смогла, а потом отжала и повесила на калитку; затем помыла лицо и руки холодной водой.

Она подставила кожу ночному ветру, чтобы высохнуть, и снова надела нижнее белье, все еще влажное. Потом расчесала волосы и почувствовала себя немного лучше, хотя глаза у нее по-прежнему оставались красными и опухшими от дыма, а еще от тяжкого груза тоски, давившей на ее грудь, словно камень, и от огромной физической усталости. Перед глазами снова и снова вставал ее отец, исчезающий в дыму и огне, и белый жеребец, лежавший на траве… Сантэн старалась закрыться от этих картин, уберечь от них рассудок.

— Довольно! — сказала она вслух, прислоняясь к воротам. — На сегодня довольно, я еще успею поплакать завтра.

— Завтра никогда не наступит, — прозвучал из темноты чей-то голос на ломаном французском.

Сантэн вздрогнула:

— Бобби?

Она увидела огонек его сигареты, и доктор, выйдя из тени, прислонился к воротам рядом с ней.

— Вы изумительная девушка, — продолжил он по-английски. — У меня шесть сестер, но таких, как вы, я никогда не встречал. Если честно, я и мужчин-то таких знаю чертовски мало. Таких, которые сравнились бы с вами.

Сантэн молчала; но когда хирург затянулся сигаретой, она всмотрелась в его лицо при слабом свете. Он был примерно того же возраста, что и Майкл, и очень хорош собой. У него были полные чувственные губы, и в нем ощущалась некая мягкость, которую Сантэн до сих пор просто не имела возможности заметить.

— Я говорю… — Доктор внезапно смутился из-за ее молчания. — Вы ведь не против, что я с вами заговорил? Если хотите, оставлю вас в покое.

Сантэн качнула головой:

— Нет, я не против.

Какое-то время они молчали. Бобби попыхивал сигаретой, и оба они прислушивались к далеким звукам сражения и тихим стонам, время от времени доносившимся из амбара.

Потом Сантэн шевельнулась и спросила:

— Вы помните того молодого летчика… когда вы впервые приехали к нам в особняк?

— Да. Обожженная рука. Как же его звали… Эндрю?

— Нет, это его друг.

— Ну да, конечно… дикий шотландец.

— А его звали Майклом.

— Помню обоих. Что с ними стало?

— Мы с Майклом должны были пожениться, но он мертв…

И тут долго сдерживаемые эмоции Сантэн прорвались наружу.

Бобби был чужим и добрым, и ей было так легко говорить с ним в темноте… Она рассказала ему на своем причудливом английском и о Майкле, и о том, как они планировали уехать в Африку; потом рассказала о своем отце, и о том, как он изменился после смерти жены, и как она старалась присматривать за ним и не позволять ему пить слишком много… А потом подробно описала и то, что произошло этим утром в горящем особняке.

— Думаю, это было именно то, чего он хотел. Он на свой лад устал от жизни. Думаю, ему хотелось умереть и снова оказаться с мамой. Но теперь нет их обоих, папы и Майкла. У меня никого не осталось.

Договорив наконец, Сантэн почувствовала себя иссушенной и уставшей, но при этом тихо смирившейся.

— Вы и вправду буквально прошли через жернова… — Бобби протянул руку и сжал пальцы Сантэн. — Мне бы очень хотелось помочь вам.

— Вы уже помогли. Спасибо.

— Я могу дать вам что-нибудь… немножко лауданума, он вам поможет заснуть.

Сантэн ощутила взрыв желания принять то забытье, которое предлагал ей доктор, и желание это было таким сильным, что напугало девушку.

— Нет, — отказалась она с излишней горячностью. — Со мной все будет в порядке. — Она вздрогнула. — Я замерзла, да и поздно уже. Еще раз спасибо, что выслушали меня.

Анна устроилась в одном из углов амбара, повесив одеяло в качестве ширмы, и соорудила постель из соломы для них обеих. Сантэн почти мгновенно погрузилась в сон без сновидений, подобный смерти, и проснулась на рассвете в липком поту и с новым приступом тошноты.

Все еще плохо соображая после сна, она выбралась наружу и даже сумела дойти до каменной стены двора, прежде чем ее вырвало горькой желтой желчью. Когда она выпрямилась и вытерла губы, держась за стену, она обнаружила рядом с собой Бобби. Он тревожно смотрел на нее, а затем взял за руку, проверяя пульс.

— Думаю, мне лучше осмотреть вас, — сказал он.

— Нет.