Пыль у дороги

– Потому, – Нашта наклонилась к ее лицу и коснулась правой брови. – А этот шрам оттуда же? Хорошо, глаза не лишили.

– Это после неудачного побега.

– Мда-а, – задумчиво протянула Нашта. – Один раз эта Елена тебя уже предала, нет – надо было опять с ней связаться... И чему только жизнь тебя учит?

– Она пытались мне помочь, – возразила Эри.

– Ладно, – Нашта потрепала ее по макушке. – Я уже говорила, что ужасно рада тебя видеть? А после такой истории втройне.

– Спасибо, – Эри подалась вперед и обняла ее.

– И вообще, что за разговоры о потере друга… – говорила Нашта, хлопая ее по спине. – Нашла с кем дружить! Ты не одинока!

– Я знаю, – Эри закрыла глаза.

И подумала о Корде.

Как хорошо было бы свернуться клубочком, лечь рядом с ним. Как собака, уткнуться лицом в коленку, и чтобы погладил по голове.

– Эй, ты тут? В сознании? – Нашта встряхнула ее за плечи. – Ложись, я воды принесу.

Эри кивнула вновь отяжелевшей головой. Нашта помогла ей лечь и, прихватив тарелку из-под супа, вышла.

* * *

– Вам как обычно? – спросила девица с подносом в руке.

– Да, пожалуйста, – устало ответил Загир. Помощница упорхнула. Она была хорошенькая и круглолицая. Но не Нашта.

Лекарь проводил девицу взглядом и увидел Элисон, спускающуюся по лестнице. Он махнул рукой. Женщина кивнула и направилась к нему. Легкая, как будто плыла между столиков.

– А вы сами уже ужинали? – спросил Загир, когда она присела напротив.

– Нет, что-то сегодня нет аппетита, – она улыбнулась как будто даже виновато. – Но компанию вам составлю.

Загир склонил голову набок. Элисон была красива, но не той красотой, которая присуща молодости, а особенной, одухотворенной. Ее каштановые с серебристой проседью волосы говорили о прожитых трудных годах, зеленые глаза выражали неизъяснимую печаль, и при этом она улыбалась как-то сдержанно, словно боясь оскорбить собеседника своей болью, но будучи не в силах избавиться от нее. Иногда он очень любил поговорить с этой женщиной и все не мог понять, почему же его так привлекала ее развратная дочь , а не она сама...

– Как поживает ваш сын? – спросила Элисон. Загир отвлекся от очередного наваждения.

– Тирк-то? Да вы, наверное, лучше меня знаете. Он здесь бывает чаще, чем у меня.

– Я давно его не видела, – возразила хозяйка. – А вы все-таки его отец.

– Только на словах, и с каждым годом положение становится все хуже, – Загир вздохнул. – Он не признает во мне отца, да это и неудивительно. Его мать увезла его, когда он был маленьким, а потом ваш муж заменил ему меня.

– Мы с вами не первый раз говорим об этом, но вы по-прежнему твердите одно и то же, – с укоризной проговорила Элисон. – Я знаю, поверьте, Тирк любит вас, но вы же сами против его ремесла.

Загир покачал головой.

– Я не против Охотников, ни в коем случае, я против того, как они относятся к людям. Они же ни перед чем не остановятся, лишь бы добиться своего. Вы не видели и не знаете, как они допрашивают даже тяжелобольных.

– Это необходимость, продиктованная их долгом, они же нас с вами спасают.

– Не знаю, кого и от кого они спасают, но только не меня, – Загир глянул в окно. – Да и весь этот никчемный город не стоит того, чтобы его спасали.

– Не надо было силой заставлять его возрождаться, – Элисон развела руками. – И не было бы здесь людей, которые так искренне ненавидят вас и свою жизнь, что отравляют ненавистью даже воду в колодцах.

– Я хотел как лучше.

– Да, я понимаю, – холод в голосе Элисон исчез так же мгновенно, как минуту назад появился. – Простите меня.

– А вот и ваша дочь, – сказал Загир. Элисон обернулась.

Нашта буквально слетела по лестнице в зал, приковав к себе внимание не только лекаря, но и других мужчин. Она лучезарно улыбнулась, поиграла пальцем с одной из своих кудряшек и послала воздушный поцелуй в противоположный конец зала. Свет играл на рыжих волосах, недавно сшитое платье самым бесстыжим образом облегало фигуру, а декольте открывало для посторонних глаз ее прелести.

Нашта поймала за руку ту самую круглолицую помощницу и что-то спросила. Элисон отвернулась.

– И когда это закончится?

– Вы говорили с ней? – Загир с трудом заставил себя отвести глаза.

– Это бесполезно, – она постучала пальчиками по столу.

– Знаете, Лис, вы удивительная женщина, – неожиданно признался лекарь. – На вашем месте я бы уже давно выставил ее вон. Мало того, что она порочит вашу гостиницу: все в городе знают, что в «Орлином глазе» можно не только поесть. Но она прежде всего порочит вас и ваше имя.

– С моим именем и так уже много связано. Даже поменяв его на девичье, я остаюсь в черном списке, – на мгновение Элисон сдвинула брови, но тут же заставила себя улыбнуться. – Вы понимаете, мой муж убил ее отца, я не могла остаться в стороне.

– Тем более, хотя бы из чувства благодарности она должна была во всем вас слушаться.

– О какой благодарности вы говорите?! – воскликнула Элисон, всплеснув руками. – Я и надеяться перестала.

– Да, вам должно быть очень тяжело.

– Пока держусь. Ладно, спасибо вам на добром слове. Знаете, я вспомнила о еще одном незаконченном деле, – Элисон встала.