Пыль у дороги

– А вы не слышали последние сплетни из столицы? – спросила Ирма, явно рассчитывая на отрицательный ответ. – О, сейчас расскажу! У Хинта новая фа... ну как это говорят... короче, любовница. Антис Оклин, дочь опального лорда Оклина. Говорят, король разрешил тому снова бывать при дворе и даже вернул отобранное поместье. Вот же папаша, продал свое невинное сокровище за царские милости. А мог бы замуж... Ей говорят, восемнадцать. Красивая, – женщина покачала головой.

– Ну почему же продал, – возразила Ульрика. – Тут дальновидный расчет. У Леории две дочери, но нет сына. А влюбись король не на шутку в юную прелестницу, да роди она ему бастардов-мальчиков...

– Не-ет, – убежденно замотала головой Ирма. – Королева не допустит. Скорее отправит девочку на ту сторону.

– Это она может, – кивнула Ульрика.

– Но сейчас говорят, у нее новый любимец. Кто – тут слухи разнятся. Одни утверждают, что это сын генерала Дормштейна, недавно вошедший в свиту короля. Другие, что советник по дипломатии. Есть сплетни, что и сам Лидер.

– Ну это точно нет. Староват.

Эри наморщила нос. Она не понимала, почему за ужином надо обсуждать всякие гадости. Понятно, что о короле и королеве сплетничают, и Корд говорил, что понимать события важно. Но разве такие события?

Ульрика заметила ее недовольный вид, но ничего не сказала. Вместе с Ирмой они переключились с перебора возможных любовников Леории на обсуждение какого-то лорда Кебарда.

* * *

Из мебели в комнате были потемневший от времени шкаф и двуспальная кровать со сломанной спинкой. Окно закрывала пыльная занавеска. На стене висели голова кабана и чучело ястреба.

Эри подумала о Корде. Скоро, совсем скоро она к нему вернется.

Стянув косынку, она потрогала кончики ушей. Вечное проклятье.

Мотнула головой. Нет, не будет жертвой.

В комнату вошла Ульрика. В одной руке у нее был кувшин с водой, в другой – кусок мыла. С шеи свисало чистое полотенечко.

– Там под кроватью должна быть большая лохань, – сказала она, толкая дверь пяткой.

Эри присела и, вытащив деревянное корыто, вопросительно посмотрела на Ульрику.

– Чего ты? Раздевайся и залезай, – скомандовала та.

Эри приоткрыла от растерянности рот, но одежду послушно сняла. Когда она забралась и кое-как села, Ульрика принялась лить воду тонкими струйками ей на голову. Отложив кувшин, она с нажимом намылила плечи.

Движения разбойницы были уверенными, резкими, и в то же время полными заботы и неподдельной нежности. Эри почувствовала, как к горлу подступил ком, и зачесались глаза.

Внутри словно открылась застарелая рана. Руки женщины пробудили в ней жажду материнского тепла и ласки. Жажду, загнанную в дальний, заросший паутиной угол.

У болячки отвалилась корка.

На ресницах заблестели слезы.

* * *

На следующее утро они распрощались с Ирмой и собрались в путь. Ульрика хотела купить для Эри лошадь, но в Индорфе продавца так и не нашлось. Зато в местной лавке удалось разжиться едой, огнивом и даже маленьким топориком.

Она снова забралась за спину Ульрики. Только теперь у бедной лошади прибавилось поклажи.

– Знаешь, – призналась Эри, когда они вышли на дорогу. – С тобой в пути настолько легче.

– Ну еще бы, бельчонок, – ответила Ульрика с улыбкой. – Я же взрослая.

– Я тоже не ребенок, – она надула губы.

– Пока еще ребенок, – возразила разбойница. – Но не переживай. Знаешь, как говорят, молодость – единственный недостаток, который со временем проходит.

– А я вот подумала, – перевела тему Эри, – что если тебе тридцать четыре, – она начала загибать пальцы, – то к началу семилетней войны было, выходит, шестнадцать?

– Да.

– И как?

– Да никак. Молча, – Ульрика горько усмехнулась. – Нехорошее это время было. Твое счастье, что войну не помнишь.

– Расскажи, – попросила Эри.

– Не хочу. Ну, может, позже. А пока держись крепко.

Она пустила лошадь галопом.

На ночь они остановились в лесу у дороги. Воздух был сырой и холодный. Сухие ветки для костра нашлись не сразу. Пока Ульрика пускала в ход топорик и разводила огонь, Эри достала из мешка копченую курицу и нарезала кинжалом хлеб.

– Ну, – Ульрика отряхнула руки и присела рядом на корточки, – хочешь знать о войне, бельчонок?

– Расскажи о себе.

Разбойница отломала ножку курицы.

– Да, – она облизнула губы, – жизнь у меня была веселая. У тебя тоже такая будет. Надеюсь, правда, все-таки получше.

Эри решила не перебивать.