Пыль у дороги

Нашту и Тирка связывало большее, чем казалось со стороны, думала она, большее, чем было у нее с Охотником.

– Вижу, что он тебе нравится, – начала Элисон, едва Эри поставила поднос на дубовый стол. – Но ты забываешь, что он ищет тебя. Да-да, именно Тирк принес тот плакат с твоим лицом. Нарисованным, кстати, Найдером.

– То есть это именно они ищут меня? – уточнила Эри, растерянно опустившись на стул. – А я надеялась… Но все равно ведь...

– Слушай, даже если бы ты не была полуэльфом и не пускала бы огненные шары, все равно брак с Охотником – несчастный.

– Вы так говорите из-за того, что случилось с Лаэмом? – решилась спросить Эри.

– Что ж, – Элисон села за стол, – пожалуй, моя история может стать поучительной. Тоже ведь была наивной когда-то, и только теперь понимаю, что отец-то, оказывается, был прав. Он в Толлгарде держит лавочку на центральном рынке. А когда мне было лет четырнадцать – как тебе сейчас, да? Ну, чуть младше, значит. Так вот, меня определили в пансион, где готовили, считай, жен чиновников. Мы даже эльфийский учили, – она усмехнулась. – В целом жуткое заведение, почти тюрьма, только с бантиками. Всё по расписанию и правилам. Но каждую весну нас приглашали на бал в Толлгардскую военную академию, где, как понимаешь, и были самые статные и красивые ребята города. И вот, представь, мне почти шестнадцать, ему двадцать. Невысокий, но крепкий. Как Тирк. Только голубоглазый, с мягким голосом, и обходительный, как дворянин, хоть и родом из кожевников. Влюбилась я, конечно, сразу. Без памяти. И что удивительно – он тоже. Ах, Риа, какое это было время! Тайком виделись. Он через забор сигал, под окна приходил… Тогда очень хотелось повзрослеть и скорее выйти замуж.

Но однажды кто-то из девиц донес главной воспитательнице. Отец был вне себя, забрал из пансиона и посадил дома под арест. А все потому, что Лаэм учился не просто на военного, а на Охотника. Я-то, конечно, не понимала тогда, что в этом такого, но папа знал. Начал искать женихов. Я, понятное дело, воротила нос, продолжая тайно слать любовные записки. В конце концов, моей семье пришлось сдаться.

– Вы поженились? – спросила Эри, заинтересованно подавшись вперед.

– Да. Но после свадьбы вскрылся и подвох. Отец подарил нам домик в хорошем районе, я кинулась его обживать и обустраивать. Думала, что вот наконец-то гнездышко для нас. Будем навеки вместе. Но Лаэм часто уезжал из города, все время пропадал по каким-то делам, может, и женщины другие были, а я никак не могла дать ему сына. Родила мертвого ребенка и с тех пор не могла понести. Так и жила, считай, одна. Общалась с горничной и от скуки пошла работать к отцу в лавку. И не то чтобы Лаэм не понимал. Просто жизнь его была где-то за порогом. Не рядом со мной. И оба от этого страдали. Брак по любви – это не всегда хорошая идея. Подруги мои, вышедшие за чиновников, хвастались достатком, детей рожали. А когда началась война, приходилось и вовсе довольствоваться редкими письмами с фронта.

– Но война же закончилась, – заметила Эри.

– Война-то закончилась... – протянула женщина невесело. – Я так надеялась, Риа. Наверное, не меньше, чем перед свадьбой. Ждала домой героя, а вернулся приговоренный. Что-то там случилось, начальство было им недовольно, Лаэма понизили, а через год определили служить в Ланкас. Вот и пришлось переезжать. Ты была когда-нибудь в Толлгарде, нет? После столицы Ланкас – это помоечный закуток, а не город. Но выбора-то не было. По крайней мере, Лаэм чаще бывал дома. Со временем он продвинулся, стал собирать себе отряд, нашел Тирка, затем Грэя и мальчика хорошего – Арето. Я таверну открыла. Все было, в общем, даже ничего. Я понимала, что замужество за Охотником предполагает столько жертв, что одной больше, одной меньше... Но тогда я и представить не могла, что в один прекрасный день Лаэм на все просто плюнет. На свои клятвы, на закон. И на эти мои жертвы.

– Была же какая-то причина? – осторожно предположила Эри.

– Они поймали в лесу эльфа. Как обычно, допрашивали, что-то там выясняли, и знаешь, – Элисон покачала головой, – ничего беды не предвещало. Пока в одну ночь Лаэм с Арето не проникли в тюрьму и не устроили остроухому побег. Наверное, старались все сделать тихо, но не получилось. Охранник – отец Нашты – поднял тревогу. Прибежали Грэй с Тирком, стража. Началась потасовка, пролилась кровь. Только эльф все равно сбежал.

– А Лаэма...

– Убили, – отведя взгляд, сказала Элисон. – Вместе с Арето.

– Мне жаль.

– Мне тоже. Поэтому, – она налила в кружку остывший чай. – Не влюбляйся в Охотников, Риа. Мы с ними живем на разных берегах.

Эри вышла из кабинета Элисон задумчивой и невеселой.

Каким был этот Лаэм? Стоила ли жизнь одного эльфа смерти отца Нашты и других людей? Почему не объяснился с учениками, с Тирком? Почему перестал любить жену? Ведь если в окна лазил, то куда же все потом делось?

Ей хотелось поговорить с Кордом. Он понимает людей. Он бы объяснил.

Не отдавая себя отчета, Эри потянула за ручку двери и заглянула в комнату Нашты.

Тирк сидел на краю кровати.