Пути неисповедимых

– В отличие от тебя, я не могу верить на слово незнакомцу, – Истэка повернулся к инквизитору. – Ты можешь хоть чем-нибудь подтвердить свои слова о том, что это безопасно? Представь мне теорию или процитируй свой учебник, что угодно!

Инквизитор вдруг начал расстегивать сложный ворот своего одеяния, чем поразил обоих братьев. Серафимы смотрели на раздевающегося юношу, даже не решаясь его остановить от изумления.

Когда белая мантия была расстегнута, под ней обнаружилась рубашка из плотной ткани, плотно прилегающая к телу и полностью закрывающая его. Под рубашкой оказался еще одна, совсем тонкая, но с высоким, сложно застегнутым воротом. Когда была снята и она, серафимам открылся торс юноши, покрытый вязью серебристых иероглифом и рун.

Эти знаки были плохо знакомы Рэмолу, но Демонтин узнал их мгновенно. Хватило одного взгляда для того, чтобы ученого прошиб холодный пот.

В его памяти в миг воскресли бесконечные годы пыток в тайной Церкви. Этими самыми знаками черные монахи покрывали его тело, чтобы проверить, насколько силен просыпающийся внутри демон: чем громче орал от боли Истэка, тем сильнее должна была быть его сущность.

Демонтин, содрогнувшись от воспоминаний, которые и по сей день снились ему в кошмарах, посмотрел на юношу уже иначе. Для него тут же стали понятны и странное поведение юноши, и обширные познания в демонологии, и его бездушные глаза. Был бы Истэка поэтом, он назвал бы эти глаза безднами боли… но он не был поэтом, потому просто пожелал юноше скорой смерти.

– Этого достаточно? – Арланд вопросительно посмотрел на Демонтина.

– Вполне, – кивнул ученый.

– Практики в борьбе с демоническими сущностями со светлыми у меня было достаточно, – объяснил юноша. – Поверьте, я знаю, что делаю, и смогу вылечить вашего брата так же, как когда-то лечил себя после ритуалов в инквизиции. Они делали со мной то же самое, – он кивнул на руку серафима.

Истэка не ответил, но по его взгляду инквизитор догадался, что больше его не будут отвлекать вопросами. Он сел на кровать возле больного серафима и, когда тот кивнул, сдунул ему в лицо со своей ладони желтоватый порошок.

После того, как Рэмол вдохнул крошечные частицы, его губы растянулись в блаженной улыбке. Он что-то пробормотал про небо, которого так давно не видел, и в следующую же секунду крепко уснул.

Протерев руку серафима марлей, промоченной в специальном растворе, инквизитор обмакнул кисть в чернила и приступил к работе.

Арланд наносил знаки на руку и плечо в тех местах, где сеть ран была реже. Он аккуратно выписывал каждую черту, все они сплетались в хаотичную вязь из непонятных никому, кроме самого экзорциста, символов.

Под серебряной кистью кожа серафима начинала краснеть, места линий распухали и бугрились прямо на глазах. Но, несмотря на это, когда первое кольцо вязи на руке было замкнуто, самые маленькие из ран, распространенных по телу смертельной болезнью, стали сами собой закрываться.

Истэка не верил своим глазам.

– Несколько дней, и рука будет здорова. После этого смойте чернила, чтобы равновесие восстановилось, – сказал инквизитор, закрывая чернильницу.

Истэка посмотрел на эту чернильницу, чувствуя себя как никогда странно. Когда-то и он изобрел нечто удивительное, связанное с одной чернильницей…

– Ты можешь остаться здесь до тех пор, пока Рэмол полностью не выздоровеет? – спросил Демонтин.

– Нет, я не могу остаться, я уеду сегодня же. Мне нельзя задерживаться, – покачал головой Арланд, вставая с кровати. Он стал поспешно одеваться.

– Не поедешь же ты в ночь. Побудь хотя бы до завтра. Ты хотел узнать что-то, так вот – узнаешь. Оставайся, и я расскажу тебе, что ты хочешь, – Истэка старался говорить вежливо, но не мог.

Появление этого юноши, эти знаки на его теле, трижды проклятая чернильница!… Слишком, слишком много воспоминаний. Демонтин ощущал себя на грани истерики – давно забытое для могущественного мага чувство.

Однако, он не мог отпустить его теперь, когда сомнений в истинной сущности странного инквизитора не оставалось. Третий рожденный демон, который, к тому же, и выжил… это было слишком невероятно.

Арланд, как ему и было велено, забрал свои вещи с улицы и отправился на второй этаж, где выбрал себе одну из комнат. Она отличалась от прочих наличием балкона, из которого в помещение проникал приятный запах леса.

Оставив сумку возле кровати, инквизитор решил переодеться. Костюм, который он был вынужден носить, был ужасно жарким и неудобным. Старая одежда нравилась юноше куда больше и, к тому же, она не так сильно пугала окружающих.

Переодевшись, инквизитор спустился вниз, где буквально по запаху нашел кухню.

За столом уже сидел Истэка, напротив него, теснясь в уголочке, сидела ланк.

Арланд почти не видел их до сих пор, но про себя отметил, что эта была очень красива. Бронзовая чешуя, медные волосы, отливающие на свету металлическим блеском, чистые золотые глаза… она была совсем девочкой, но она была прекрасна.

Раф, девушка, встретившая его, по-хозяйски суетилась у стола.