Пути и маски

Ослеплённый, Вилтор некоторое время стоял молча. Он всегда считал Отражений не особенно красивыми. Они частенько появлялись в столице — сутулые, бледные, вроде вот этого заморыша, — чтобы набрать себе учеников или подкупить каких-нибудь редких трав, а потом поскорее скрыться. Попадались среди них и женщины, но все они казались чужими и холодными, пугали одинаковыми серебристыми глазами… А у этой даже в глазах Вилтору померещились весёлые искорки. По-кошачьи округлое лицо чем-то напомнило ему о матери — хотя её, конечно, смешно было сравнивать с незнакомкой… Заметив его ступор, женщина мелодично засмеялась и заправила за ухо пушистую прядь немыслимого пурпурного цвета.

— Так неужели нам нельзя остаться?… Мы уйдём, как только закончим работу.

— Оставайтесь, конечно, — хрипло пролепетал Вилтор — раньше, чем понял, что вопрос относился не к нему. Гоннат стащил ножны, снял шлем и нагрудник, а затем вернул лицу подобающее суровое выражение.

— Какую ещё работу? Здесь хранится оружие дорелийской армии…

— Да неужели? — съязвил тощий волшебник. — А я-то думал, что мы в аптеке… Работа есть, господин рыцарь. И я очень попросил бы Вас не мешать.

— Ну-ну, Нитлот, — женщина мягко дотронулась до его локтя. Улыбка её была слаще медового пряника; Вилтор впервые усомнился в том, что магия — это всегда плохо. — Не злись. В конце концов, они имеют право знать…

— Вот один из Когтей лорда Заэру, — подбоченясь, Гоннат с гордостью ткнул пальцем в Вилтора. Тот почувствовал, как загорелись щёки, и тщетно попытался втянуть живот: он как никогда понимал, что мало похож на Когтя. — Лорд дружен с семьёй этого парня, и у него нет секретов от них…

— Ну, не то чтобы… — увидев гримасу белесого колдуна, начал Вилтор, но рыцаря было не остановить.

— …и он ни разу не говорил ему о своих планах касательно магии. Она приведёт нас только к гибели, особенно в схватке с такой сильной тёмной ведьмой, как Хелт. Верно я говорю, Вилтор?

— Нет, — отрезал маг, которого называли Нитлотом. Потом, осторожно отстранив женщину, подошёл к подставке с короткими мечами и с тихим скрежетом вытащил один. Оружие странно выглядело в его слабой костистой руке. — Во-первых, Хелт не такая уж «сильная ведьма» — мы оба можем это подтвердить, потому что лично знали её…

— О, в ту пору она и в других отношениях была довольно заурядна, — доверительным тоном вставила женщина. — Красивые ножны, господин рыцарь. Можно взглянуть?

Вилтор отдал бы сейчас половину отцовской пекарни, чтобы быть постройнее, повыше и иметь такие же ножны. «Сегодня же схожу к дворцовому оружейнику», — решил он, с досадой наблюдая, как тонкие пальчики пурпурноволосой обводят позолоченные бляшки.

— …А во-вторых, — продолжал волшебник, положив клинок плашмя на вытянутые руки, — с магией может достойно сражаться лишь магия… Сам лорд Заэру позвал нас сюда, и мы сделаем всё, чтобы защитить Дорелию.

Он говорил сухими закруглёнными фразами — совсем как советники короля на всяких официальных приёмах. Вилтор привык не доверять всем этим возвышенным речам с одинаковыми словами («победа», да «слава», да «честь и достоинство»…) и вообще редко к ним прислушивался. Но что-то в речи колдуна подкупало — хотелось верить, что он не лжёт.

Гоннат всё ещё продолжал петушиться и явно хотел возразить, но осёкся. Меч пропал с рук волшебника. Как-то неприметно растаял, пока тот говорил. Ни вспышки, ни грома, ни мерцания вместо лезвия — совершенно не так, как ожидал бы Вилтор… Вообще ничего, кроме рукавов балахона.

— А… А назад? — взволнованно спросил Гоннат. Он даже не заметил, что его ножны уже развязаны и перекочевали в ручки колдуньи.

Волшебник на мгновение прикрыл глаза. В полумраке было видно, как напряглась и туго забилась синяя жилка у него на виске. Вилтор был в смятении: несколько раз он видел, как колдует Линтьель, и это всегда сопровождалось заклятиями, зельями, непонятными знаками на земле или стенах… Разве может всё быть так просто, одной силой воли?

Меч вырос из пустоты прямо у Вилтора на глазах — будто соткался из тысячи железных волокон. И даже сильнее засиял, хвастливо заострился; тусклое, старое казённое оружие, с которым годами обращались без всякого почтения, словно обрело настоящего хозяина. Такими блестящими и идеально заточенными бывают только личные мечи — те, которым иногда и имена дают, как людям…

— Можете сделать так же с моим? — услышал Вилтор свой голос. — Пожалуйста.

— Конечно, — сказала женщина, улыбаясь ещё слаще, совсем по-сахарному. От неё на Вилтора веяло не звёздно-зеркальным холодом, как было положено, а наоборот — корично-миндальным, обволакивающим теплом. — Но сначала — подарок для господина рыцаря. Чтобы он больше нас не боялся.

Она щёлкнула ноготком по чёрной коже; на ножнах вспыхнула и тут же погасла изящная белая завитушка — круг и несколько пересекающихся штрихов. У Вилтора возникло ощущение, что это нечто вроде личной подписи.