Читаем Путевой дневник полностью

Морикацу Инагаки (Morikatsu Inagaki) (1893–?) был сотрудником издательства «Кайдзося» и генеральным секретарем новоиспеченной Японской ассоциации в Лиге Наций. Санэхико Ямамото, президент «Кайдзося», попросил его сопровождать Эйнштейна в качестве гида и переводчика во время его путешествия по Японии. В его обязанности входило переводить все публичные речи Эйнштейна и его повседневные разговоры, но не научные лекции (см. Ishiwara 1923, «Вступление», 10; Kaneko 1981, Vol. I, 14; Kaneko 1984, 70). Его женой была Тони Инагаки, по происхождению немка.

Фриц Тиль (Fritz Thiel). Сохранилось три отчета, написанных Тилем, о визитах Эйнштейна в Шанхай. После первого визита он проинформировал министерство иностранных дел Германии, что он передал Эйнштейну несколько приглашений из Японии и Малайского архипелага, а также пригласил его на завтрак в своей посольской резиденции. Однако Эйнштейн был «уже настолько занят японцем, присланным с приветствием к нему в Шанхай, что я вынужден был отступить». Тем не менее, Эйнштейн сообщил Тилю, что он не может участвовать ни в каких научных инициативах, если они не согласованы с издательством «Кайдзося», перед которым у него есть контрактные обязательства. Тиль настойчиво убеждал Эйнштейна, что «нельзя пренебрегать» деятельностью немецкого сообщества и ассоциаций, созданных для укрепления немецко-японских связей в науке и культуре, «совсем обойдя их вниманием». Тиль отверг утверждение Эйнштейна, что журнал располагает «всей его личностью». Он предостерег Эйнштейна, что так у него не будет времени ни «на исполнение национального долга», ни для личного отдыха. В ответ Эйнштейн заверил Тиля, что примет к сведению эту точку зрения. Сообщив Тилю, что чувствует себя обязанным принять приглашение посетить Батавию (нынешняя Джакарта), он выразил сомнение, что ответит положительно на приглашение провести серию лекций в Китае. После второго визита, стараясь разогнать слухи, что немецкое сообщество в Шанхае пренебрежительно отнеслось к Эйнштейну в силу антисемитских настроений, Тиль сообщил в министерство иностранных дел Германии, что он пытался договориться с Эйнштейном о лекции в Инженерной школе университета Тунцзи (Tongji University School of Engineering), но не получил ответа. За несколько дней до возвращения Эйнштейна в Шанхай местная немецкая ассоциация получила открытку от Эльзы Эйнштейн, в которой она отклоняла приглашение на прием. Больше того, когда Тиль узнал, что Эйнштейн собирается выступить с лекцией о теории относительности на закрытом собрании еврейской общины, он решил проигнорировать второй визит Эйнштейна в Шанхай (см. Фриц Тиль – Министерству иностранных дел Германии, 13 ноября 1922 года [GyBPAAA/R9208/3508 Deutsche Botschaft China]; Фриц Тиль – Хьюберту Книппингу, 28 ноября 1922 года; Фриц Тиль – Министерству иностранных дел Германии, 6 января 192[3] года [GyBPAAA/R 64677]

Максимилиан Пфистер (Maximilian Pfister) (1874–?) – профессор терапевтической медицины в Немецкой школе медицины Тунцзи в Шанхае; Анна Пфистер-Кенигсбергер (1876–?).

Именно во время своего приезда в Шанхай Эйнштейн узнал, что ему присуждена Нобелевская премия по физике. Сначала он получил телеграмму и письмо от секретаря Королевской Шведской академии наук, затем ему сообщил о награде шведский генеральный консул (см. Кристофер Аурвиллиус – Эйнштейну, 10 ноября 1922 года [CPAE 2012, Vol. 13, Doc. 384 и 385]). Пресса сообщала, что он выразил огромное удовольствие по поводу Нобелевской премии (см. The China Press, 14 ноября 1922 года и Min Guo Ri Bao, 15 ноября 1922 года). Четырнадцать японских журналистов интервьюировали Эйнштейна сразу после его приезда. Ресторан, в котором они ужинали, назывался «Ю Пин Сян» (Yi Pin Xiang). Журналист был в действительности шанхайским корреспондентом японской газеты Tokio Nichinichi Shinbun по фамилии Мурата (см. Min Guo Ri Bao, 14 ноября 1922 года, The China Press, 14 ноября 1922 года и Tokio Nichinichi Shinbun 15 ноября 1922 года).

Днем они посетили храм Чэнхуанмяо и сад Юйюань в старом городе Шанхая, а также увидели представление традиционной китайской оперы куньцюй в театре Xiao-Shi-Jie («Маленький Мир») (см. Min Guo Ri Bao, 14 ноября 1922 года).

На чаепитии очевидно присутствовали члены немецкой общины в Шанхае (см. The China Press, 14 ноября 1922 года).

Еврейскую делегацию возглавлял раввин Шанхая Вульф Хирш (Woolf Hirsch) (см. Israel’s Messenger, 1 декабря 1922 года).

Перейти на страницу:

Все книги серии Дневник ученого

Путевой дневник
Путевой дневник

Осенью 1922 года Альберт Эйнштейн предпринял путешествие по Дальнему и Ближнему Востоку длиной почти полгода. На нить его сложного маршрута были нанизаны Гонконг и Сингапур, две короткие остановки в Китае, многочисленные лекции по всей Японии, почти двухнедельное пребывание в Палестине и трехнедельное – в Испании. Под этой обложкой приводится полный текст дневника, который физик вел на протяжении поездки.Сделанные наскоро записи отражают соображения автора о науке, философии, искусстве и политике, а также сиюминутные впечатления и отвлеченные размышления об актуальных событиях. Заметки стали предметом пристального внимания исследователей, потому как содержат также указания на спорные воззрения автора по расовому вопросу, которые отчасти объясняются, впрочем, веяниями эпохи.Эйнштейн и впредь станет держать под рукой блокнот во время путешествий. Это его первый опыт, сообщающий некоторые неизвестные детали о личности ученого, впервые столкнувшегося с огромным удивительным миром.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Альберт Эйнштейн , Альфред Бестер

Документальная литература / Научная Фантастика / Документальное

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука