Путь в Обитель Бога

— Да, надо быть кем-то вроде дракона, чтобы одним ударом вышибить дух из такого парня, — посочувствовал мне кербер, уныло разглядывая свой ободранный зад.

— Чёрт возьми, он и был драконом, — сказал я, пытаясь сесть.

Я тоже хорошо проехался по камням, и грудь, под которую попал самый большой, страшно болела. Рубашка превратилась в кровавые лохмотья, а разрядник, охвативший зажимами правую руку, едва мне её не сломал. В первый момент я подумал, что ещё и ослеп на один глаз, — но нет, просто веки слиплись от засохшей крови из рассечённого лба, с которого свешивался приличный лоскут кожи. Бобел отделался разбитым лицом и свёрнутым набок носом.

— Тебе повезло, — поздравил его Тотигай. — Станешь теперь у нас ещё красивее.

Ни слова не говоря, Бобел сцепил руки, зажал нос большими пальцами и с противным хрустом вернул его на место.

Генка всё ещё валялся без чувств. Откачать его у нас не было силы.

— Проклятье, как это не вовремя! — сказал я, запрокидывая голову и пытаясь промыть залитый кровью глаз из фляжки. Получалось плохо, поскольку приходилось действовать одной левой рукой.

— Провалиться тебе, Элф! — ответил Тотигай. — Можно подумать, что такое бывает вовремя.

Рану на лбу от додхарской воды защипало, а после того, как вода попала в глаз, стало ещё хуже, но куда деваться. Другой не было, а эта ещё и обеззараживает.

Невдалеке послышались шаги. Я автоматически зашарил правой рукой в поисках винтовки, хотя схватить ничего не мог, потому что к предплечью всё ещё был пристёгнут разрядник. Бобел посмотрел в сторону звуков и тут же отвернулся. Тотигай, хоть и сидел задом, несомненно, всё увидел, но остался спокоен.

— Мне показалось, что я вам понадоблюсь, — сказал кто-то рядом голосом Имхотепа. — И я решил не дожидаться вас в условленном месте.

— О да, ты нам понадобишься, — прокряхтел я. — Это факт!

Я мог поставить свой зрячий глаз против пары драных камнеступов, что разгребатель ещё не успел пробить тропу отсюда до Чёртовой Деревни, однако выяснять, как здесь очутился Имхотеп, желания у меня не возникло. Главное, что он появился вовремя.

— Можно считать, что бой мы выиграли с минимальными потерями, — сказал Бобел. — Дракон был очень большой.

— Самый большой, что я видел, — отозвался я. — Но меня это не утешает.

— Самый большой, о котором у нас когда-либо слышали, — подтвердил Тотигай. — Старые керберы рассказывали истории об огромных драконах, но наш…

— Теперь ты и сам сможешь рассказать кое-что получше, — сказал я. — Да и вообще, ты у нас герой сегодня. Не вцепись ты ему в последнюю голову, он бы нас прикончил.

— Не прострели ты ему крыло, он бы нас прикончил ещё раньше, — ответил Тотигай.

— Короче, все мы храбрецы, — хмыкнул я, отдирая от предплечья разрядник. — Один вопрос — что делать будем, если появятся яйцеголовые? Сейчас мы больше похожи на кучку инвалидов, чем на боеспособный отряд.

— Я боеспособен, — сказал Бобел.

— Да, но при всём нашем уважении, ты не отряд. Особенно если придётся возиться с ранеными.

— Имхотеп вас вылечит, — решительно отрезал Бобел.

Его безоговорочная вера в Имхотепа меня позабавила, однако я был с ним согласен. Интересно, приди Имхотеп раньше, смог бы он усмирить дракона? И почему он не пришёл? Ведь наверняка знал, что случится. Хотя с этим как раз всё ясно. «Вы были должны сами победить чудовище. По каким причинам я мог мешать вам победить его?» — примерно такая у него точка зрения. И потом, разве он обязан нянчиться с нами? Решил подлечить — и спасибо.

Имхотеп уже занимался Генкой, которого Бобел чуть раньше перетащил поближе ко мне и уложил на одеяло.

— Он точно жив? — спросил я. — Выглядит он мёртвым.

— Жив, — сказал Имхотеп, не прекращая своих таинственных манипуляций.

Он водил над телом Ждана руками, похлопывал в ладоши, напевал невнятную песню на незнакомом языке, а в конце развёл вокруг Генкиного ложа несколько крошечных костерков из принесённой с собой вязанки хвороста и принялся за меня.

Мой правый глаз к этому времени совсем заплыл, поскольку я ударился ещё и скулой, но стоило Имхотепу приложить к опухоли руку, как она тут же ощутимо опала. Он действовал ловко, но больно было всё равно, и чтобы отвлечься, я стал думать о драконах.

На Додхаре живут разные драконы, и голов у них бывает от одной до двенадцати. Из них трёхголовые — самые большие, двухголовые — самые дикие и опасные, а которые с одной головой — самые умные. Двенадцатиголовые не летают, а только бегают на своих кривых когтистых лапах. Шестиголовые тоже бегают, да ещё могут спланировать на тебя откуда-нибудь с верхушки горы. Все драконы по преимуществу травоядные, и только в период спаривания склонны полакомиться мясцом. Ну и если видят, что мясо беспечно идёт мимо, тоже не побрезгуют. А в основном едят драконью траву, в зарослях которой дракон любого размера может спрятаться целиком.