Путь крови

Интернат для престарелых «Ривервью» стоял на холме, недалеко от поворота на Корбетт-Хилл-роуд. Снаружи здание напоминало начальную школу. Колдмун был крайне невысокого мнения о таких интернатах, но из него открывался красивый вид на реку Колумбия, а внутри все сияло чистотой. Каждый обитатель, судя по всему, имел отдельную комнату. Фейт Мэтэни[77], дважды овдовевшей помощнице почтальона, было девяносто лет, и она страдала деменцией с тельцами Леви, которая обычно проявляется в более медленной, чем при болезни Альцгеймера, потере памяти. Пожилая женщина уверяла, что не помнит ничего интересного со времени повторного замужества. Однако Пендергаст был так мил и обходителен, что в итоге она рассказала столько историй из жизни в Берри-Пэтч, что Колдмуну с трудом удавалось не терять нить.

Фейт Мэтэни с теплотой вспоминала Куинси. Этот молодой красивый врач практиковал в Такоме, но почти всегда на выходные возвращался на ферму. Особенно его любили за то, что Куинси вместе с отцом, разводившим индеек, каждый год жертвовал птиц для большого обеда на День благодарения, когда все восемьдесят пять жителей Берри-Пэтч садились за праздничный стол в комнате для собраний пресвитерианской церкви. – Тут женщина нахмурилась. – Кроме одного года, когда он не пришел на обед. Очень странно. Люди говорили, что это все из-за отца, лежавшего в больнице.

– А какой это был год? – спросил Пендергаст.

– Тысяча девятьсот семьдесят первый, – вспомнила женщина.

Она была уверена, что не ошиблась, потому что именно в тот год во время грозы ветром повалило дерево на здание школы, а кобыла Дотсонов утонула в озере Валупт.

Пендергаст сдержал слово: не прошло и часа, как они заняли места первого класса в самолете, который должен был доставить их в Атланту к семи вечера. По дороге из Корбетта в «Портленд Интернешнл» Пендергаст молчал, что вполне устраивало Колдмуна, не расположенного к разговорам. Когда стюардессы закрыли двери самолета и приступили к обычному предвзлетному ритуалу, рука Пендергаста мягко легла на плечо Колдмуна.

– Армстронг, я собираюсь потратить время полета на медитацию и был бы признателен, если бы вы проследили за тем, чтобы меня не беспокоили.

– Хорошо. Я и сам надеюсь немного вздремнуть.

Колдмун догадывался, что Пендергаст называет «медитацией». Он уже наблюдал однажды за этим странным ментальным упражнением в заметенном снегом отеле в Мэне. Однако, отвернувшись, он почувствовал, что Пендергаст все еще смотрит на него.

– Хочу кое-чем с вами поделиться, – сказал Пендергаст. – Если вы поищете в Интернете сведения о некоем Д. Б. Купере, это может пролить дополнительный свет на цель нашего путешествия. Думаю, его история покажется вам интересной.

– Д. Б. Купер?

Трудно сказать почему, но Колдмуну было знакомо это имя.

– Да. На самом деле его звали Дэн Купер, но пресса ошибочно называла его в своих репортажах Д. Б. Купером, и прозвище с тех пор так и сохранилось за ним.

– С каких именно пор?

– Фактически с кануна Дня благодарения тысяча девятьсот семьдесят первого года.

Пендергаст откинулся на сиденье, сложил руки на груди, словно египетская мумия, и прикрыл глаза.

46

Автобус избирательного штаба проехал через полицейское ограждение на Дрейтон-стрит. Сенатор Буфорд Дрейтон почувствовал прилив гордости за славную историю своей семьи. Дрейтоны происходили от самих отцов-основателей, предок сенатора подписывал «Статьи конфедерации»[78]. Важную роль сыграли Дрейтоны и в войне с северной агрессией[79]. Не стоило удивляться, что одна из улиц Саванны названа в их честь. По этой причине сенатор и выбрал Форсайт-парк для стартового митинга своей избирательной кампании: хотел напомнить избирателям о том, как преданно служила стране его семья, о том, как сражались Дрейтоны за правое дело… О чем свидетельствовал величественный монумент в Форсайт-парке.

Зашипев тормозами, автобус остановился. Сенатор Дрейтон вышел из обшитого деревом личного отсека в задней части салона. Его начальник секретариата, заместитель по связям с общественностью и руководитель предвыборного штаба сидели вокруг стола в центральном отсеке и обсуждали стратегию избирательной кампании. Все дружно встали при появлении Дрейтона.

– Я хочу лично проверить, как идет подготовка, – сказал он.

– Да, сенатор, – ответил руководитель предвыборного штаба.

Он помог сенатору спуститься по ступенькам. Дрейтон остановился на окраине парка и огляделся. Люди уже начали собираться на Ист-Парк-авеню: огромная толпа сторонников, многие из которых носили сине-красные кепки со слоганом его избирательной кампании: «ОСТАВАЙСЯ С ДРЕЙТОНОМ», другие держали в руках транспаранты с тем же призывом, третьи облачились в красно-бело-синие цвета[80]. Отдаленный гул толпы радовал сердце Дрейтона.