Путь кинжалов

Не доходя до гребня, Перрин постоял, слушая, как стихают приветственные кличи. У Айил его никто не будет приветствовать. Во всех палатках Хранительниц Мудрости боковые клапаны были опущены. Перрин заметил лишь нескольких Дев. Устроившись на корточках под болотным миртом, кое-где сохранившим зелень, они с любопытством разглядывали Перрина. Их пальцы быстро замелькали – они переговаривались между собой знаками. Через миг поднялась и, поправив тяжелый нож на поясе, зашагала в его сторону Сулин – высокая жилистая женщина с розовым шрамом на дочерна загорелой щеке. Она бросила взгляд ему за спину и, кажется, испытала облегчение оттого, что он пришел один, хотя обычно о чувствах айильцев догадаться нелегко.

– Это разумно, Перрин Айбара, – негромко заметила Сулин. – Хранительницам Мудрости не понравилось, что ты заставил их прийти к тебе. Лишь глупец раздражает Хранительниц, а я тебя глупцом не считаю.

Перрин поскреб бороду. Он старался как можно дальше держаться от Хранительниц Мудрости – и от Айз Седай, – но ему и в голову не приходило заставлять их приходить к нему. Рядом с ними он чувствовал себя, мягко говоря, неуютно.

– Мне нужно повидаться с Эдаррой, – сказал он Сулин. – Поговорить об Айз Седай.

– Наверное, я ошиблась, – сухо заметила Сулин. – Но я скажу ей. – Она помедлила. – Скажи мне вот что. Терил Винтер и Фурен Алхарра близки Сеонид Трайган – как первые братья с первой сестрой, но они предложили, чтобы их наказали вместо нее. Как они могли так опозорить ее?

Перрин открыл рот, но сказать ничего не успел. Из-за холма появилась пара гай’шайн, каждый вел в поводу двух айильских вьючных мулов. Одетые в белое мужчины, направляясь к речушке, прошли в нескольких шагах. Перрин не был уверен, но ему показалось, что оба – Шайдо. Они шли, покорно опустив голову, едва поднимая глаза, чтобы видеть, куда идти. У них было множество возможностей убежать – например, когда им поручали работу вроде этой, когда их никто не мог видеть. Чудной народ.

– Вижу, ты тоже поражен, – сказала Сулин. – Я надеялась, ты сумеешь объяснить. Я скажу Эдарре. – И, шагнув к палаткам, она добавила, бросив через плечо: – Вы, мокроземцы, очень странные, Перрин Айбара.

Перрин нахмурился и, когда Сулин скрылась в одной из палаток, поглядел вслед гай’шайн, ведущим лошадей на водопой. Это мокроземцы-то странные? О Свет! Значит, Нурелль не ошибался, слух его не обманул. Но время упущено, раньше нужно было интересоваться тем, что же происходит между Хранительницами и Айз Седай. Только вот интересоваться этим все равно что совать нос в осиное гнездо.

Прошло немало времени, прежде чем Сулин вернулась, и она не очень-то скрывала свое настроение. Придерживая входной клапан, когда Перрин, пригнувшись, шагнул в палатку, она пренебрежительно щелкнула пальцем по его ножу.

– Для этого танца, Перрин Айбара, – сказала она, – тебе следовало вооружиться получше.

Внутри он с удивлением обнаружил Хранительниц Мудрости, они, все шесть, сидели, скрестив ноги, на цветастых, украшенных кисточками подушках, шали завязаны вокруг талии, а юбки аккуратно расправлены. Перрин же надеялся, что разговаривать будет с одной Эдаррой. С виду все Хранительницы казались немногим старше Перрина – года на четыре, от силы на пять; но отчего-то он чувствовал себя так, будто очутился перед самыми старыми членами Круга женщин, которые чуть ли не целый век вызнавали чужие секреты. Отличить по запаху одну женщину от другой было почти невозможно, но этого и не понадобилось. Шесть пар глаз обратились на Перрина – от светло-голубых, как утреннее небо, у Джанины до темно-фиолетовых, цвета сумерек, у Марлин, не говоря уже о пронзительно-зеленых глазах Неварин. Вонзившиеся в него взоры остротой напоминали вертелы.

Эдарра резким жестом указала Перрину на подушки, и он с радостью уселся, хоть и оказался теперь сразу перед всеми шестью Хранительницами. Наверное, эту палатку делали сами Хранительницы – мужчине в ней приходилось сгибать шею. Странно, здесь царила сумрачная прохлада, а он все равно потел. Хотя Перрин и не мог различить отдельные запахи, но пахло от этих женщин как от волчиц, рассматривающих козла на привязи. Рослый гай’шайн с квадратным лицом, опустившись на колени, протянул Перрину чеканный серебряный поднос с золотым кубком, наполненным темным винным пуншем. Хранительницы уже держали в руках серебряные чаши и кубки. Удивившись, почему ему подали золотую посуду – может, оно ничего и не значит, но кто знает этих Айил? – Перрин осторожно взял кубок. Пахнуло сливами. Когда Эдарра хлопнула в ладоши, человек в белом поклонился и, пятясь, вышел прочь из палатки. Незаживший порез на суровом лице свидетельствовал о том, что он побывал у Колодцев Дюмай.

– Ну, вот и ты, – промолвила Эдарра, едва за гай’шайн опустился клапан палатки. – Мы вновь объясним тебе, почему ты должен убить человека по имени Масима Дагар.