Путь хирурга. Полвека в СССР

Он хлопал глазами и смеялся. Все слезли со своих вышек и подошли к убитым зверям. Потом наперебой стали поздравлять Белоусова и Блохина с удачными выстрелами. Никто не сомневался, что убил Белоусов: на «царской» охоте убивает только царь. Блохин был спокоен, но Белоусов пришел в неописуемый восторг, возбужденно принимал поздравления, целовался со всеми (достался поцелуй и мне):

— Я его, зверюгу, давно услышал, как ветки захрустели. Тут я затаил дыхание, вижу — выходит из леса. Красавец-то какой! Ну, думаю, от меня не уйдешь. А он мордой поводит и вот-вот сиганет через просеку. Тут как я «бабах» сразу из двух стволов — и наповал!

Ружье у него было одноствольное.

Рассказ о запасном половом члене

Егеря отвезли убитых лосей на «разъезд», там освежевали их — сняли шкуры, вынули внутренности, разрубили на большие части и отрубили головы. Из голов с рогами изготовят чучела и отдадут убившим их охотникам. Для Белоусова — большая голова с развесистыми рогами, для Блохина — поменьше. Мы сложились деньгами для егерей и угостили их водкой. Они утирались рукавами:

— Премного вам благодарны.

Надо было разделить добычу поровну. Как самый молодой, я взялся разрубать части на равные куски, Алеша складывал их кучками — в каждой кучке куски из разных частей. Рубить кости тяжело, особенно позвоночник. Я взмок от усилий, но старался — хотел привлечь внимание Белоусова, показать, что умею работать:

— Алексей Захарович, смотрите, это ведь мое дело — оперировать на костях.

— Вижу, вижу, вы настоящий костоправ.

По охотничьей традиции, чтобы не было обид при раздаче, каждый по очереди становился спиной к нарубленным кучкам, Алеша указывал на одну из них: «Эта?» При ответе «да» ту кучку складывали в мешок и надписывали имя. И хозяевам «разъезда», и двум шоферам — всем по мешку. Потом, усталые и возбужденные, все уселись за стол — начался настоящий пир. Пошли опять поздравления успешных охотников, шумели, смеялись. Белоусов, мужик простой, радостно принимал поздравления, густо запивал их коньяком, быстро окосел и стал клевать носом.

Блохин — человек интеллигентный, пил умеренно и в середине застолья предложил:

— Давайте, охотники, рассказывать по очереди какую-нибудь интересную историю из рабочей жизни, что-нибудь поострей. Ну, я сам и начну…

Во время войны меня послали в Америку — проходить практику новых методов лечения, чтобы потом применять для лечения наших раненых. Лететь через Европу и океан было опасно, мы летели на американском бомбардировщике через восток. Хирурги в Америке начали тогда делать пластику кожи методом «мигрирующих лоскутов». Это делалось так: создавали лоскут по форме чемоданной ручки, потом отделяли одну ножку, поворачивали и вживляли ее в новое место. Когда она приживется, опять отделяли и вновь приживляли в другое место. Так несколько раз — и живой лоскут кожи мигрировал до нужного места. Когда я вернулся в Россию, в 1945 году меня назначили директором Института восстановительной хирургии в городе Горьком. Мы лечили инвалидов войны, было много тяжелых последствий военных ран. Среди моих больных были молодые ребята с довольно редким ранением — в половой член. Некоторым полностью его оторвало, некоторым изуродовало, некоторым ампутировали из-за инфекции. Мочиться они могли, потому что канал оставался. Но без мужского достоинства они были очень несчастные. Надо понять страдание и нетерпение молодого мужчины со здоровой эндокринной и нервной системами, но лишенного возможности удовлетворять свои половые потребности. Тогда я и начал применять хирургическую технику «мигрирующего лоскута» и создавать им новые половые члены: первый лоскут я выкраивал на животе, а потом этапами доводил его до лобковой области. Тонкость была в том, чтобы лоскут имел хорошее кровоснабжение, был живым. А нашим бичом была инфекция. Поэтому я делал большие лоскуты, больше, чем для нормального члена надо: если часть воспалится, останется другая — жизнеспособная. На последнем этапе я внедрял в лобковый лоскут тонкий стержень из пористой пластмассы, как хрящик. Это давало члену эффект эрекции. Весь новый метод назывался «фаллопластика». Я написал об этом книгу и получил за нее Сталинскую премию третьей степени.

Мы слушали с напряженным интересом:

— Ну, ну, Николай Николаевич, давайте дальше.

— Среди больных был парнишка двадцати лет. У него все операции проходили успешно, я создал ему член, но на последнем этапе оставил рядом часть лоскута — на случай, если возникнет воспаление. Так, немного повыше нового члена висел трубчатый кожный лоскут около 7–8 сантиметров. Парень горел нетерпением, а у него не было никакой знакомой девушки. Но он знал, что на танцах в городском саду можно легко познакомиться. Дело происходило вскоре после войны, когда молодым женщинам тоже не хватало мужчин. Вот этот парень и попросил меня:

— Отпусти меня на одну ночь из института, хочу твою работу попробовать.

Я ему сказал:

— Боюсь тебя отпустить — напьешься пьяным, всю работу испортишь.