Путь к океану (сборник)

Они прошли по Амуру около тридцати киломе­тров, делая промеры и постоянно находя глубины, до­статочные для плавания морских судов, и добрались до низменного полуострова, тянувшегося поперек ре­ки. Матросы удивлялись ширине Амура, обилию крупной рыбы. Невельской одаривал ножами, таба­ком и всякою всячиною гиляков, приехавших на лод­ках из деревни Алом, что лежала на том берегу реки. Геннадий Иванович хотел завязать с местным населением добрые отношения. Попутаю он старался собрать сведения об окрестной стране, насколько это позволяло ему незнание языка. Гиляки говорили мно­го и охотно, стараясь понять, что хочет от них «джан-гин» (купец), даром дающий хорошие вещи, а когда поняли, что Невельской спрашивает о направлениях реки и морского побережья, то один из них, сев на корточки, стал чертить на песке карту.

В устье Амура гиляк изобразил два мыса, один из которых, как уже знал Невельской, назывался Тэбах и находился на левом берегу, а другой, «вход­ной» мыс[22], на правом берегу, гиляк назвал Пронге. Перед устьем Амура гиляк начертил длинный остров и провел к нему черту. Это очень не понра­вилось Геннадию Ивановичу, так как подтверждало известия о перешейке[23]. Тем не менее следовало соб­ственными глазами убедиться, что этот перешеек существует.

Утром 13 июля Невельской со всей своей флоти­лией в сопровождении гиляцких лодок пересек Амур у мыса Мео и пошел вниз по реке к мысу Пронге, к выходу из Амура, не прекращая промеры. Здесь шлюпки были тщательно подготовлены для плавания в бурном и опасном проливе: фальшбортами (доба­вочными досками) повысили борта, осмотрели конопатку в пазах и т. д.

Невельской условился с офицерами о месте встре­чи на случай, если налетевшая непогода расшвыряет шлюпки и им придется спасаться врассыпную. 15 июля вышли в плавание вдоль гористого матери­кового берега. Над покрытыми лесом горами выси­лись конические безлесные вершины – гольцы.

Плавание было трудное. То и дело набегали шква­лы с дождями, в проливе поднималось крутое волне­ние, волны захлестывали шлюпки, и приходилось спа­саться на берегу. Но не всегда была возможность пристать. Иной раз приходилось на полузатопленных шлюпках, выливая воду ведрами и ковшами, огибать скалистые мысы, о которые бешено разбивался бурун, и отыскивать среди прибрежных камней удобный клочок берега, чтобы выброситься вместе с набежавшей волной. Как только позволяла погода, шлюпки снова шли в море. Часто приходилось далеко воз­вращаться к месту последнего промера, чтобы «нить глубин» нигде не прерывалась. Невельской со скру­пулезной точностью следил за этим. И матросы, и офицеры, и сам командир выбивались из сил от непо­сильной работы. Отдых на берегу был еще мучитель­нее, чем борьба с волнами и ветром. Мириады кома­ров не давали сомкнуть глаз, доводя людей до ис­ступления. Костры-дымокуры не могли отогнать этих мучителей. Чехов, побывавший здесь сорок лет спус­тя, во время путешествия на Сахалин, пишет: «Я ду­маю, что если здесь остаться ночевать под открытым небом, не окружив себя кострами, то можно погиб­нуть или, по меньшей мере, сойти с ума».

Шлюпки продолжали неуклонно двигаться к югу по Татарскому, как тогда говорили, заливу, и на кар­те у Невельского впервые вместо «белого пятна» ло­жилась извилистая береговая линия, а цифры перед нею указывали глубины, вполне достаточные для про­хода крупных морских судов.

После многих трудов и опасностей 22 июля шлюп­ки дошли до самого узкого места пролива. Все пре­дыдущие исследователи, от Лаперуза и до мичмана Гроте, находили здесь перешеек, соединяющий Саха­лин с материком.

Невельской же открыл пролив шириною в 7 кило­метров.

Но для того, чтобы окончательно убедиться в оши­бочности данных предыдущих исследователей, необхо­димо было дойти до широты 51°40ґ, где побывали Лаперуз и Браутон. На это потребовалось два дня. Теперь уже с несомненностью можно было утверж­дать, что Сахалин остров.

После 22-дневного плавания, постоянно прерывае­мого шквалами, Невельской вернулся на «Байкал», закончив трудный поход, блистательно доказав спра­ведливость своих предположений и ниспровергнув до­толе непогрешимый авторитет известных путешествен­ников.

Своим дерзким путешествием, совершенным вопреки желанию влиятельных особ, и сделанными откры­тиями Невельской задел интересы целой иерархиче­ской лестницы чиновников, начиная от Завойко, командира Аянского порта, посылавшего экспедицию Гаврилова, и кончая самим могущественным и мсти­тельным Нессельроде – канцлером империи, изменившим текст донесения Гаврилова и доложившим Нико­лаю I, что Амур теряется в песках и для России ника­кого интереса не представляет.

Невельской между тем торжествовал победу, сияя доброй улыбкой, жал руки поздравлявшим его това­рищам и благодарил их за помощь.

Третьего августа транспорт вышел из лимана и взял курс к северу, делая съемку побережья. У мыса Мухтель, заштилев, «Байкал» стоял среди зеркально-неподвижных вод в тиши погожего осеннего дня, как вдруг вахтенный заметил две черные точки, направ­ляющиеся от берега.