Путь домой

— С тобой всё в порядке? Что-то с ребёнком? Родная? Почему ты молчишь? — испугался. Липкие чёрные мысли вновь проникали в сознание, руки тряслись.

Она сверлила доктора взглядом, но тот глаз не отводил.

— Стало быть, ваша жена узнала, с какой целью я прибыл. И это её шокировало, — напряжённо произнёс он. Было видно, что слова давались человеку с трудом.

«Он знает про дар Милы! Откуда мать его?».

— С какой стати ты решил, что я доверюсь тебе? Зная, от кого ты пришёл! — глаза сверкали от гнева, лицо приняло пурпурный оттенок.

«Это очень не хорошо! Не стоит влезать в это».

— Вы не сможете родить самостоятельно, моя дорогая. И вам это известно. Вы же, имея определенные способности, чувствуете, какое положение занимает плод? — понизил он голос, словно говорил нечто непристойное.

Она поникла, глубоко вздохнула и присела на стул, вид сделался грустный и обречённый.

— Что? Как-то не так лежит? Это как? Ногами…вперед? Ты знала?! И не сказала мне?! — взревел Швед и пустился по комнате. Описывая круги, метался из угла в угол, словно загнанный зверь.

«Как она могла скрывать от меня такое?!» Слёзы катились у нее по лицу, молчаливые и тоскливые.

— Кхе, кхе! Вы обязаны, мне доверится, если хотите сохранить жизнь и себе, и ребёнку. Я не буду давить. Найдите меня, когда придёт время. Спасибо за приглашение, но я не голоден. Доброй ночи, — сказал доктор и вышел из дома.

Швед был слишком зол, чтобы успокаивать. Ему даже нравилось, что она плачет. «Так ей и надо!». И всё-таки, это был самый странный ужин из всех в его жизни. «Значит, твари послали врача. И не просто, а специального! Для Милы. Стало быть, они знали о проблеме, а я нет! Чёрт! Даже они знали об этом! Делают всё для того, чтобы ребёнок родился и жил. Но что дальше? Страшно подумать. Такая помощь приводит в ужас. Получается, Мила также нужна им, раз они заботятся о её жизни. Ну, конечно! Ребёнок первый год нуждается в матери». Мысленный коридор привёл в тупик, подводя к тому, чего боялся больше всего — потерять их. «Что если твари заберут их обоих? И тогда я останусь совсем один».

В эту ночь спал плохо. Кошмары съедали разум и душу. Пред ним предстала Мила. Она держала кудрявую девочку за руку, у неё были серые глаза и его скулы. А потом они медленно удалялись и исчезали в липком тумане болот. Красные глаза сверкали адским огнём в темноте, и голос грохотал приближаясь: «Всё будет так, как предначертано!» Он вскочил на кровати, насквозь промокший от пота. Мила обняла за плечи. «Прости меня, если сможешь. Ты так нервничал, и я побоялась сказать. Я и сама хотела верить, что это не так». Он развернулся и зарылся лицом в её волосы. «Больше ничего не скрывай. И я тоже не буду. Договорились?». «Да». «Да», — повторил малыш сонным голосом, и Швед грустно улыбнулся.

Наутро рассказал о просьбе Пекаря. Она замолчала и нахмурилась. С одной стороны ему очень хотелось выйти за пределы селения, ведь здесь успело наскучить. С другой стороны он считал это рискованным, потому как ребёнок скоро мог появиться на свет. Не хотелось пропустить важное событие. «Думаю, ты должен согласиться». «Она хочет, чтобы я пошёл?».

— Не знаю. Не хочу пропустить рождение малыша.

— Слушай, родной. Я понимаю, что это риск для тебя в первую очередь. За стеной обитают мертвяки. И также риск пропустить роды. Но тебе это нужно. Ты слишком устал от мыслей. Я знаю, как никто другой. Там ты сможешь очистить голову. Не поверишь, но даже твоему мозгу нужен отдых. Ну, а если я вдруг начну рожать, почувствуешь и быстро вернёшься домой.

И правда, он совсем забыл, как может чувствовать её. И малыша слышит всё время. Даже сейчас тот причмокивал и сладко гулил у него в голове. Изначально никоим образом явление не доставляло неудобства, наоборот он любил его слушать. Несмотря на грызущее изнутри беспокойство, он согласился пойти на вылазки и незамедлительно сообщил о решении Пекарю. Выходя из его дома, в дверях наткнулся на Лену, и она выронила из рук посуду.

— Последний сервиз, — пролепетала и густо покраснела.

— Прости, я не хотел. — «Почему она покраснела? Неловко из-за сервиза?». Помог ей убрать осколки.

— Твой папа беспокоится.

— Правда? — теперь она походила на свёклу.

«Да что это с ней творится? Раньше она со мной общалась нормально».

— Ну, ладно. Мне пора.

— Подожди. Давай встретимся… сегодня в дозоре. Есть разговор.

— Ну, я вроде как теперь не в дозоре. И совсем забыл спросить нужно ли выходить сегодня. Придётся вернуться. Если выйду, увидимся там, — помахал ей рукой и поспешил обратно к Пекарю.