Путь домой

— Я совсем забыла тебе сказать! Он толкнулся вчера вечером! — малыш вдруг толкнул его руку. Так сильно, что сдвинул её с живота. Швед не ожидал и вскочил на ноги.

— Так не должно быть! Он ещё слишком мал! — ребёнку и, правда, было всего ничего, а он уже толкался. Это, казалось, по меньшей мере странным.

— Ты хочешь сказать, что наш ребёнок неправильный? — «Чёрт. Слова назад не вернуть. Зря я это сказал».

— Я просто беспокоюсь вот и всё! Как будто ты не заметила? Он слишком быстро растёт!

— Мы особенные Макс! Мы можем то, чего не могут другие! Поэтому и он другой!

— Он! Можно подумать, ты уже и пол определила? — разозлившись, она вскочила с кровати и быстро вышла из комнаты.

Он подумал, что лучше подождать пока успокоится. В таком состоянии эта женщина была опасна даже для него. Швед сам не заметил, как отрубился. «Сколько я спал?». Приподнявшись на кровати, посмотрел в окно. Солнце уже зашло за горизонт. Спустившись, обнаружил на диване спящую Милу. Аккуратно присел на край, на всякий случай, перекрывая путь к отступлению. Легко и нежно погладил по щеке. Она открыла глаза и моргнула. «Прости меня. Я идиот». «И ты меня прости. Я не лучше. Должна была сначала подготовить тебя. Забыла, как ты умеешь реагировать». Швед улыбнулся. Как же он ценит, что не нужно быть с ней кем-то другим. Она заулыбалась в ответ. «Прекрати читать мои мысли, а то укушу». «Попробуй». Рассмеялись. Она пыталась убежать, а он догонял и легонько кусал за руки, и плечи. Давно не было так весело и спокойно. Все проблемы будто канули, на время, конечно же. Громко заурчало в животе, и они вспомнили об ужине.

На центральной площади, состоящей из одного дерева, поставили деревянные длинные столы и лавки. Селяне уминали свой ужин. При их появлении практически все замолчали и повернулись. «Да. Нездоровое любопытство».

— Хм. Приятного аппетита! — он словно нажал какую-то невидимую кнопку, и они отвернулись, и продолжили болтать.

Лёха махал рукой. Лучше уж к нему, чем к Елене, которая открыла, было, рот и подняла вверх руку, подзывая. Но он заспешил к Лёхе и потянул Милу за собой. Она радовалась поведению любимого. Новая знакомая, мягко говоря, ей совсем не нравилась.

— Здорово, что остались у нас. Налетай! — с полным ртом бубнил Лёха, и кусочки еды вылетали на стол. Этот парень был молод, круглолиц, имел армейскую выправку, виски были выбриты, на макушке топорщились русые волосы.

— Как себя чувствует Никита? — поинтересовался он с живым интересом. Мила вопросительно подняла брови.

Её реакция была понятна, ведь Никита ему не нравился, но лишь потому, что из-за него они попали в опасную ситуацию, которая теперь была позади. И отношение к нему он поменял.

— Он в лазарете. Встанет на ноги. Время нужно. Много крови потерял мужик.

Только сейчас Швед обратил внимание на стол. «У них есть овощи!» Какой-то мужчина стал объяснять, как их выращивают. «Как он сказал, его зовут? Кажется Григорий? Приятный человек». Наевшись до отвала, попивая местный самогон и обнимая любимую за плечи, он слушал разговоры селян. Лена пару раз пыталась флиртовать, но он обрубал попытки на корню, получая одобрение своей женщины. Ложась спать, он вдруг вспомнил Казаха и пацана. Сердце замерло на секунду в груди. «Живы ли? Если да, то я просто обязан привести их сюда. Они захватят с собой и остальных. Здесь уж точно безопаснее, чем на болотах!» Твари. Они не снились ему с той самой заворушки. Если он и пойдёт когда-нибудь за остальными, то не за что не возьмёт с собой Милу и ребёнка. Зевнул, устроился удобнее и провалился в сон.

Он шёл по тропинке болот и нёс на руках свёрток. Нёс туда, где этому было положено начало.

— Я поступаю правильно, дружок. Там тебе будет намного лучше, — прозвучал его собственный голос как-то холодно и отстранённо.