Читаем Путь Долгоруковых полностью

И не договорив, упала на колени перед образами, стала креститься, беззвучно шепча слова молитвы. Поклонилась, встала, обернулась – и чуть не вскрикнула, увидев Александра совсем рядом с собой. А он вдруг обхватил ее руками и стал жадно целовать.

Наташа уворачивалась, извивалась в его медвежьих объятиях, отталкивала его что было сил. Когда он, наконец, разжал руки, она попятилась и упала на лавку, выставив вперед ладонь и испуганно глядя на него:

– Ты что?…

– Не видишь – что? – Александр тяжело дышал, нависая над ней, и вдруг засопел, смаргивая слезы, продолжил уже другим, срывающимся голосом: – Столько лет не видишь?… Люблю я тебя!

Наташа ошарашенно молчала, не зная, что ей делать. У Александра кривились губы, из горла вырывался всхлипывающий свист, но вот он обеими ладонями разом вытер глаза, овладел собой и заговорил зло, глядя в сторону:

– Сдался он тебе! Ты ему нужна лишь для забавы, а случись выбирать – на штоф тебя променяет! А мне без тебя белый свет не мил!..

Помолчал, снова посмотрел на Наташу, шагнул к ней:

– Лапушка моя!..

Жаркий гнев ударил Наташе в голову, глаза ее засверкали.

– Не смей! – крикнула она, чувствуя, что ее всю трясет. – Ступай прочь! Вон!

Глаза Александра снова злобно сузились, на скулах заходили желваки.

– Тварь! – выкрикнул он, словно выплюнул, и стукнул кулаком себя в грудь: – Всю жизнь вы мою загубили! Так прежде я вас погублю!

Вышел, хлопнув дверью, загрохотали яростные шаги в сенях, и с этим шумом к горлу подкатила дурнота: Наташу вырвало прямо на пол.

Не успели в Березове стихнуть пересуды после отъезда Ушакова, а уж майор Петров получил из Тобольска приказ: отделить князя Ивана от жены и родни и держать его под строгим караулом.

Острожная тюрьма – землянка в три аршина глубиной и высотой в аршин; у самой земли – небольшое окошко, забранное двумя толстыми прутьями, через которое часовой подает арестанту хлеб и воду. Сыро, зябко, сумрачно; на полу деревянные нары с гнилой соломой; тесно: три шага вдоль, два поперек. Разговаривать с арестантом не велено. Часовой ходит взад-вперед, нося на плече ружье с примкнутым штыком. Скучно. И трубочку раскурить на посту нельзя – мошку отгонять.

Солнце скрылось за острожным частоколом, небо над головой позеленело, потянуло сыростью от земли. Пробили вечернюю зорю – отбой. Значит, два часа еще тут помаяться, а потом – смена.

Шорох послышался в темноте, чьи-то шаги. «Стой, кто идет?» Невысокая фигурка испуганно замерла, прижав узелок к округлившемуся пузу. А-а-а… Майор Петров сказал: к арестанту никого не подпушшать, но ежели придет жена, отвернуться, прочитать пять раз «Отче наш» и уж потом сказать ей, чтоб уходила. «Отче наш, Иже еси на небесех…»

Наташа опускается возле окошка на колени, шепчет:

– Ванечка, Ванечка, слышишь? Я тебе шанежек принесла…

Иван вскакивает с соломы, бросается к окошку, и Наташа, торопясь, просовывает ему сквозь прутья узелок и штоф с молоком. Иван обхватывает ее руку холодными пальцами, ласково поглаживает; Наташа замирает.

– Не сидела бы ты на земле-то, застудишься, – шепчет он.

– Ничего, я на пятках.

Она наугад гладит его по небритой щеке. Сидеть неудобно, живот не позволяет нагнуться ниже, и она не видит его лица. Солдат брякает лядункой о ружье.

– А у нас обыск был, – торопится Наташа сообщить самое важное.

– Нашли?

– Нет.

«Аминь». – Солдат поворачивается и берет ружье наперевес.

– Ты не бойся, Ванечка, не разлучат нас, – отчаянно частит Наташа. – Куда ты, туда и я. В Камчатку сошлют – в Камчатку за тобой пойду. Ничего, и в Камчатке люди живут…

– Не положено! – говорит солдат.

– Что?

– Уходи, говорю! Нечего тут… Не положено.

Наташа с трудом поднимается, опираясь о крышу Ивановой тюрьмы, и уходит в ночь.

Поздним промозглым вечером к пристани причалила баржа с солдатами. Долгоруковы уже спать полегли, когда к ним вломились; Николая и Александра увели, Алексея не тронули. Наташа, задыхаясь, сидела на постели, неотрывно глядя на дверь расширенными от ужаса глазами; в полумраке белели испуганные лица двух девок. Громкие голоса, топот сапог, бряцание чего-то железного, но вот и стихло все – ее не потревожили. Мишутка, разоспавшись, ничего не слыхал. В животе ворохнулся младенец; Наташа погладила его рукой, успокаивая. Посидела еще немного, прислушиваясь, потом снова легла. Завтра она пойдет к Петрову и все узнает.

Утром стало понятно, что стряслась большая беда. На пути ей попалась заплаканная, растрепанная Настасья Петровна: старика ее ночью тоже увели незнамо куда, ей ничего не сказали. И Семена Григорьича забрали, вместо него теперь новый офицер, солдат всех заменили. Наташа поспешила к Ивановой землянке – пусто! Что же это, Господи! Она к воротам – не пускают! Не велено! Даже в церковь выйти нельзя!.. Позже уж прознали окольными путями, что и отца Илью забрали, а с ним других четырех священников, да еще три десятка человек…

Перейти на страницу:

Все книги серии Россия державная

Старший брат царя. Книга 2
Старший брат царя. Книга 2

Писатель Николай Васильевич Кондратьев (1911 - 2006) родился в деревне Горловка Рязанской губернии в семье служащих. Работал топографом в Киргизии, затем, получив диплом Рязанского учительского института, преподавал в сельской школе. Участник Великой Отечественной войны. Награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны, медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией» и др. После войны окончил Военную академию связи, работал сотрудником военного института. Член СП России. Печатался с 1932 г. Публиковал прозу в коллективных сборниках. Отдельным изданием вышел роман «Старший брат царя» (1996). Лауреат премии «Зодчий» им. Д. Кедрина (1998). В данном томе представлена вторая книга романа «Старший брат царя». В нем два главных героя: жестокосердый царь Иван IV и его старший брат Юрий, уже при рождении лишенный права на престол. Воспитанный инкогнито в монастыре, он, благодаря своему личному мужеству и уму, становится доверенным лицом государя, входит в его ближайшее окружение. Но и его царь заподозрит в измене, предаст пыткам и обречет на скитания...

Николай Васильевич Кондратьев

Историческая проза
Старший брат царя. Книга 1
Старший брат царя. Книга 1

Писатель Николай Васильевич Кондратьев (1911 — 2006) родился в деревне Горловка Рязанской губернии в семье служащих. Работал топографом в Киргизии, затем, получив диплом Рязанского учительского института, преподавал в сельской школе. Участник Великой Отечественной войны. Награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны, медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией» и др. После войны окончил Военную академию связи, работал сотрудником военного института. Член СП России. Печатался с 1932 г. Публиковал прозу в коллективных сборниках. Отдельным изданием вышел роман «Старший брат царя» (1996). Лауреат премии «Зодчий» им. Д. Кедрина (1998). В данном томе представлена первая книга романа «Старший брат царя». В нем два главных героя: жестокосердый царь Иван IV и его старший брат Юрий, уже при рождении лишенный права на престол. Он — подкидыш, воспитанный в монастыре, не знающий, кто его родители. Возмужав, Юрий покидает монастырь и поступает на военную службу. Произведенный в стрелецкие десятники, он, благодаря своему личному мужеству и уму, становится доверенным лицом государя, входит в его ближайшее окружение...

Николай Васильевич Кондратьев , Николай Дмитриевич Кондратьев

Проза / Историческая проза
Иоанн III, собиратель земли Русской
Иоанн III, собиратель земли Русской

Творчество русского писателя и общественного деятеля Нестора Васильевича Кукольника (1809–1868) обширно и многогранно. Наряду с драматургией, он успешно пробует силы в жанре авантюрного романа, исторической повести, в художественной критике, поэзии и даже в музыке. Писатель стоял у истоков жанра драматической поэмы. Кроме того, он первым в русской литературе представил новый тип исторического романа, нашедшего потом блестящее воплощение в романах А. Дюма. Он же одним из первых в России начал развивать любовно-авантюрный жанр в духе Эжена Сю и Поля де Кока. Его изыскания в историко-биографическом жанре позднее получили развитие в романах-исследованиях Д. Мережковского и Ю. Тынянова. Кукольник является одним из соавторов стихов либретто опер «Иван Сусанин» и «Руслан и Людмила». На его стихи написали музыку 27 композиторов, в том числе М. Глинка, А. Варламов, С. Монюшко.В романе «Иоанн III, собиратель земли Русской», представленном в данном томе, ярко отображена эпоха правления великого князя московского Ивана Васильевича, при котором начало создаваться единое Российское государство. Писатель создает живые характеры многих исторических лиц, но прежде всего — Ивана III и князя Василия Холмского.

Нестор Васильевич Кукольник

Проза / Историческая проза
Неразгаданный монарх
Неразгаданный монарх

Теодор Мундт (1808–1861) — немецкий писатель, критик, автор исследований по эстетике и теории литературы; муж писательницы Луизы Мюльбах. Получил образование в Берлинском университете. Позже был профессором истории литературы в Бреславле и Берлине. Участник литературного движения «Молодая Германия». Книга «Мадонна. Беседы со святой», написанная им в 1835 г. под влиянием идей сен-симонистов об «эмансипации плоти», подвергалась цензурным преследованиям. В конце 1830-х — начале 1840-х гг. Мундт капитулирует в своих воззрениях и примиряется с правительством. Главное место в его творчестве занимают исторические романы: «Томас Мюнцер» (1841); «Граф Мирабо» (1858); «Царь Павел» (1861) и многие другие.В данный том вошли несколько исторических романов Мундта. Все они посвящены жизни российского царского двора конца XVIII в.: бытовые, светские и любовные коллизии тесно переплетены с политическими интригами, а также с государственными реформами Павла I, неоднозначно воспринятыми чиновниками и российским обществом в целом, что трагически сказалось на судьбе «неразгаданного монарха».

Теодор Мундт

Проза / Историческая проза

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза