Пустота внутри. Что значит быть нарциссом?

Заключение

В этой статье я попытался исследовать клинические условия, в которых преобладают деструктивные импульсы, и их взаимосвязь с теорией Фрейд о разделении и слиянии инстинктов жизни и смерти. Я обнаружил, что даже в самых тяжелых случаях разделения инстинктов, клинические состояния, соответствующих представленному Фрейдом описанию инстинкта смерти в его первоначальной форме, при детальном анализе оказывается, что здесь действует деструктивный аспект инстинкта смерти, который парализует, или психически убивает, либидинозные части самости, берущие начало от инстинкта жизни. Следовательно, я полагаю, что в клинических ситуациях наблюдать несмешанный инстинкт смерти невозможно.

Некоторые из этих деструктивных состояний не могут быть описаны как разделение инстинктов, потому что в действительности они являются патологическими слияниями, в которых психическая структура, находящаяся во власти деструктивной части самости, преуспела в заключении в плен и взятии верха над либидинозным самости, которое теперь полностью неспособно противостоять деструктивному процессу.

Во-видимому, в некоторых всемогущественных нарциссических состояниях доминируют наиболее жестокие деструктивные процессы, так что либидинозная самость кажется почти полностью отсутствующей или утраченной. С клинической точки зрения, следовательно, важно находить доступ к либидинозной зависимой самости, которая может смягчить деструктивные импульсы. В анализе всемогущественной структуры нарциссического состояния необходимо разоблачать инфантильную природу процесса, чтобы освободить эти зависимые части, которые могут формировать хорошие объектные отношения, ведущие к интроекции либидинозных объектов, составляющих основу нормального слияния.

Перевод И.Пантелеевой

Бэла Грюнберже Нарцисс и Эдип

Борьба мнений

Эдипов комплекс, как об этом всем известно, играет основополагающую роль и структурировании личности. В то же время он выходит за пределы личного переживания и лежит в основе культуры, сублимации, нравственности, социальных институтов и так далее. В дальнейшем мы рассмотрим его роль в процессе созревания индивида от момента рождения до достижения взрослого возраста.

Что касается нарциссизма, то Фрейд начал употреблять этот термин с 1910 года и затем «ввел» его в качестве понятия (1914), описал типы нарциссического поведения, констатировал стойкость нарциссизма («основу составляют продолжающиеся инвестиции Я», G. W., X, с. 141) и установил различия между нарциссическим и объектным либидо. Мы могли бы вспомнить сравнение с амебой выпускающей ложноножки (инвестиция объекта), а либидо, отхлынувшее от объекта, будет вторичным нарциссизмом. Первичный нарциссизм (вторая концептуализация) находит свой прототип во внутриутробной жизни («Психология масс» 1921, С. V., XIII).

Когда Фрейд установил, что нарциссизм сам принимается за объект любви, он ввел нарциссизм как понятие в теорию влечений. Я не думаю, что его вторая концепция, которая помещает истоки нарциссизма во внутриутробную жизнь, может рассматриваться как отказ от данной точки зрения. Тем не менее, как отмечают Лапланш и Понталис («Словарь психоанализа»), по мнению Мелани Кляйн, которая постулирует установление объектных отношений с самого начала жизни, мы не можем более говорить о «нарциссической стадии», а только лишь о «состояниях», что меняет статус указанного понятия по отношению к Фрейдовскому «Trieblehre»⁹¹.

Некоторое время тому назад, и мне очень жаль, что я вновь вынужден повторяться, размышления над этим вопросом привели меня к мысли, что нарциссизм настоятельно требует концептуальной проработки, которая придаст ему автономию, то есть выведет его за пределы общей теории влечений. Нарциссизм наступает с проявлениями влечения в диалектические отношения и может развиваться в направлении, параллельном направлению влечения, но одновременно нарциссизм может превращаться в антагониста влечения, и мы здесь сталкиваемся

Я действительно полагаю, поскольку установил это клинически, что пренатальное происхождение нарциссизма представляет собой основополагающий фактор, влияние которого продолжает оставаться неизвестным, в то время как в потемках бессознательного он продолжает действовать. Плод не знает ни конфликтов, ни желаний. Хозяин заботится о его метаболизме. Он является средоточием совершенной полноты, кинестезии, которая запечатлевается в достаточной мере для того, чтобы впоследствии быть представленной в фантазме как совершенное блаженство абсолютной самостоятельности и всемогущества. Фольклор, религии, литература подтверждают существование подобного фантазма, соответствующего идеалу, который человек утратил, но поисками которого он не перестает заниматься. Тем более что, оставаясь фантазмом, требование этого идеальном состояния основывается на реальности, на переживании, биологический субстрат которого носит неоспоримый характер⁹².