Пустошь. Нулевой круг

Для начала мы рыли в песке основание стены, длинную яму шириной в два локтя и глубиной мне по грудь. Затем невдалеке делали еще одну, больше похожую на чашу. Неглубокую и круглую. И замешивали в ней глину с песком, кизяком, рубленой драконьей травой и навозной жижей. Затем бутили основание стены. Бросали в яму слой камней и заливали густой замешанной смесью. Когда камни переставали выглядывать – повторяли снова. Обычно к вечеру мы полностью оканчивали основание. Следующие пару дней, пока оно сохло, мы снова месили саман в прежней чаше, но на этот раз гуще, без жижи, добавляя мелкую рубленую сухую траву, а не толстые стебли. Все это мы трамбовали в сделанные из обожжённой глины формы. И оставляли на солнце сохнуть большие саманные кирпичи. Затем, заставив всю подготовленную и застланную сначала циновками, а поверх слоем свежей травы площадку сырыми кирпичами, мы начинали укладывать на высохшее основание готовые, сделанные несколько дней назад и почти полностью высохшие кирпичи. Только прилипшую траву отдирай от низа. Или же переходили копать основание для нового участка стены, если на укладку кирпича были еще свободные руки. В итоге у нас получалась стена в два локтевых кирпича толщиной и высотой до пальцев вытянутой руки взрослого. Думаю, не нужно говорить, что я пару раз пытался поднять один такой кирпич, но сделал вид, что для меня это непосильная задача. Их таскали как минимум пятизвездочные. А мы, пацаны, были как принеси-подай.

Но должен сказать, что мне даже понравилось работать на стройке. И я зря умничал и смеялся над Кардо. За месяц мы полностью окончили стену, и камень даже остался. Теперь деревню окружала настоящая стена, придавая ей гораздо более солидный вид. Нужно ли говорить, что за этот месяц не было ни одного нападения на людей. И жизнь деревни потихоньку возвращалась в старое русло. А я радовался своей самой быстрой и легкой звезде. Я достиг седьмой. Всего за полтора месяца! И думаю, благодарить нужно свершившуюся месть. Может, не зря в сказках всегда говорится, что небо приглядывает за давшими обеты? И награждает или наказывает их. Кто знает?

Глава 11

Наверное, да что там, буду честным сам с собой, я действительно был неправ. Но терпеть и дальше было просто выше моих сил. Да, работать на стене мне понравилось. Не буду отрицать. Да, находиться в компании было интересно. Не сразу, меня все эти разговоры о пустом поначалу просто выворачивали. Похоже, я просто одичал на своем камне, как и хотел Виргл. Но затем я втянулся и начал даже находить в этом трепе ни о чем удовольствие. Но сколько можно? Видит небо, я действительно отвык быть с кем-то. Больше месяца я уже не был наедине с пустошью и своими мыслями. И сегодня я не выдержал. Договорился с Ратом и Тукто, что они дотащат мой тюк с колючкой. А сам, сделав вид, что живот прихватило просто смертельно, уговорил дурака Ма возвращаться без меня. Догоню, мол. Само собой, никто из остальных подростков не горел желанием составить мне компанию среди низкой травы. Конечно, уже пошли редкие дожди, и пустошь потихоньку зеленеет. Но ни полевичка, ни цимбопогон еще не успели подняться стеной. Ведь я специально выжидал, когда мы далеко уйдем от куртины акаций. И вот, убедившись с высоты свинцового дерева, что весь отряд скрылся вдалеке, я наконец остался один.

Это жутко выматывало. Я смог привыкнуть к опущенным плечам, взгляду в песок и вечно грязной порванной одежде, которая уже буквально сопрела на мне и расползалась от старости на нити. Жить словно два разных человека. Один для глаз семьи, другой для глаз деревни. Я словно лицедей в театре, что описывался в книгах, представлял, как, выходя за порог дома, натягиваю на себя маску изгоя и отверженного. Мусора. Отброса. И это было трудно. Особенно оставшись без отдушины в виде часов, когда я будто уходил в руины в поиске камней и мог быть самим собой. Но я справлялся. Проблема пришла с другой стороны. Поднявшись на седьмую ступень закалки, как Виргл, я понял, что скрывать свои силы гораздо сложнее, чем лицедействовать. Я стал слишком быстр, чего, кстати, вообще ни за кем не замечал из деревенских жителей, слишком силен. Я мог махнуть рукой, сгоняя муху, прилетевшую полакомиться соленым потом, так, что рука со свистом рассекала воздух. Мог походя, наткнувшись бедром на угол здания, отломать кусок самана от него. Повезло, что такие случаи прошли незамеченными. Мне приходилось контролировать каждый свой жест, каждое свое движение. И это выматывало до такой степени, что иногда, в ответ на безобидные слова соседа, хотелось наорать на него или вообще ударить так, чтобы он отлетел и больше не смел со мной заговаривать. Хотелось схватить тяжелый кирпич и швырнуть его в проходящего мимо Виргла, чтобы он упал, захлебываясь кровью, как Паурит. А я скрипел зубами, глядел в песок, говорил о какой-то ерунде.