Пустое море

На улице было сухо. За ночь легкий морозец выморозил все лужи, что были на асфальте и лишь некоторые остатки были покрыты тонкой коркой льда, которые теперь звонко хрустели под Мариниными ногами. Маневрируя на скользящей дороге, ее легко обгоняли одинокие прохожие, изредка задевая ее своими локтями. Легкие горячо обжег холодный воздух, Марина поплотнее запахнула куртку на груди, куда проник ветер и спрятала свой нос в толстом шарфе, который разболтался на шее.

В фотостудии, где работала Танька, за административной стойкой сидели две девушки. Одна, в серой жилетке и в белой блузке заправляла степлер, другая в темном шерстяном платье что-то записывала в журнал, поэтому Марина растерялась от неожиданности и задала более, чем глупый вопрос.

− А Юли нет? − это был единственный человек, который знал ее в лицо.

− Нет, − ответила девушка в сером.

− А Тани?

Девушки переглянулись.

− И ее нет, − ответила теперь девушка в платье.

− А она скоро будет?

− Кто? Танька или Юля? − послышался легкий смешок.

− Таня.

− У нее выходной. Она сегодня не придет.

Марина постояла пару секунд, озадаченная услышанным, потом медленно развернулась, забывая попрощаться и вышла на улицу. По пути она захватила рекламный листок с телефоном студии.

«Значит у Таньки выходной, а она ничего не говорила», − задумчиво рассуждала Марина. − «Но, если учитывать, что сегодня был бы предполагаемый сумасшедший день Х, то она вполне могла взять выходной, чтобы остаться и помочь мне. Я, наверняка, была бы не в состоянии что-либо предпринять, она уже убедилась в этом. Но где она сейчас находится? Когда она придет домой?»

Марина стояла и смотрела на еле срывающийся снег, который легко кружился и плавно ложился на ее руки, где мгновенно таял, оставляя еле заметный след на коже. Это так завораживало, что невозможно было оторвать восхищенного взгляда. Марина поняла, что хочет быть подобно этой хрустальной снежинке, которая летит, навстречу неизвестности, но все равно расцветает во всей своей красоте и очаровании. Зачем она стоит и думает о том, что ей не хочется идти домой? Зачем она отравляет свою душу этими мыслями, когда можно, хоть на какой-то миг забыть обо всем этом? Она снежинка, она живет один раз, и она хочет расцвести от счастья, чтобы перед неизбежным возвращением домой, она была упоительно счастлива, насыщена любовью и сладкими грезами, которые ее будут питать и лелеять, когда она будет медленно угасать.

Марина не смело улыбнулась своим мыслям, которые, казались, уже озарили ее душу, и уверенно двинулась к знакомой улице. Она шла, не поднимая головы, чтобы не встречаться с равнодушными взглядами прохожих и не сбивать свой радостный и легкий ритм.

Ветер стал усиливаться, мягкий снег, что летел в свободном кружении, стал дерзко бить ее по лицу, словно ему не понравилось Маринина ассоциация принадлежности к хрупкой красоте. Теперь она чуть не заплакала от боли, ее лицо горело от колючих замерзших снежинок, которые растеряли всю свою красоту и превратились в острые, злобные шипы. Эта внезапная перемена была сопоставима с солнечным, ярким и теплым светом, который мгновенно исчезал, оставляя за собой густой налет холода, тусклости и мрачности. На нее нахлынуло чувство, что вся ее долгая дорога окажется в итоге бесполезной. Она снова и снова будет стучать в закрытую дверь, но никто так ее и не откроет. Никому не будет дела до ее крупных слез, что покатятся по щекам и дрожащим губам, до ее горьких комков, которые подступят к горлу, чтобы мешать ее судорожным глотаниям, до ее трясущихся пальцев, что так обреченно будут сжимать дверную ручку.

Марина сбавила шаг, все больше сутулясь. Когда она подходила к знакомому дому, невозможно было определить, что в начале пути, она как бабочка, порхала на крыльях счастья. Сейчас она еле волочила ноги и была похожа на древнюю старуху, которая с трудом преодолевает свой долгий путь. Она тяжело подняла голову и по памяти выделила два окна, в многочисленных стеклянных сотах дома. Было бессмысленно смотреть при свете дня на темные стекла, но она стояла и заворожено вглядывалась, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, которая ей укажет о надобности войти в подъезд.

Когда Марина поняла, что ее пальцы на руках стали пощипывать, а на ногах уже стали покалывать, она стремительно направилась к подъезду, отгоняя все свои мысли о предстоящем разочаровании.

На старом лифте, Марина не рискнула ехать в полном одиночестве, да и не хотела она торопиться. Пока она медленно переступала ступеньку за ступенькой, ее голова усиленно работала.