Пустая

– Я же говорил. – Сорока захлопал громче всех. – А вы не верили, балбесы. Ну что, есть кто-то, кто еще сомневается в том, что Жаворонку найдется место в наших рядах?

Они разом закрутили головами – все, и младшие, и старшие, и от них пахло страхом, восхищением, даже завистью… От этих запахов у меня закружилась голова, пришлось ухватиться за край стола.

– Вот и отлично! – Сорока подмигнул мне. – А теперь оставьте меня с Жаворонком один на один, будьте любезны. Нам надо обговорить условия.

– Зачем ты это устроил? – спросила я, дождавшись, когда все они выйдут. – С картиной?

– Для пущего эффекта, – просто ответил он. – Я в тебе не сомневался.

– А как вы выясняли про арте… факты до меня? Откуда ты знал про пластину, например? И что она делает?

– Есть методы, как я и сказал. – Сорока устроился на скрипучем диване, и я примостилась рядом. – Очень научные, между прочим; сам Отпустивший был бы доволен. Но с тобой дело пойдет куда веселее. Я рад. А пластинка… Вот, гляди.

Он осторожно поднес пластинку к лицу, сжал посильнее… И от металла к нему потекла тонкая сияющая струйка, заметная и без стекла. Она осторожно обволокла его – и лицо Сороки тут же изменилось. Глаза и волосы потемнели, черты заострились. Он улыбнулся мне чужими, тонкими губами и быстро убрал пластинку. Лицо его стало прежним.

– Ничего себе. Это и на меня подействует?

– Скорее всего. – Он протянул пластинку мне. – Дарю. В честь вступления в наши ряды. Тебе она точно может пригодиться… Но не злоупотребляй. Держится эффект не больше получаса – но для этого держать ее вот так надо дольше, минут десять, – а голова потом болит весь день. Работает она через раз – то ли выдыхается, то ли надмаг делал ее тяп-ляп.

И все равно я приняла табличку благоговейно и осторожно убрала в карман.

– Значит, этим я буду заниматься? Проверять, не наткнулись ли вы на артефакт?

– Именно так. Никогда не знаешь, в какой именно навозной куче обнаружишь сокровище.

– И что же… Ни слова про Судью?

– Ни слова про Судью. – Сорока смотрел на меня очень честными глазами. – Только если сама захочешь.

Искушение захотеть прямо сейчас было велико – но на тот момент здравомыслие меня еще не совсем покинуло. Я не хотела попасть в неприятности. Поэтому я сказала только:

– Кажется, мне больше негде жить. Я могу остаться тут?

– Само собой. Наверху для тебя найдется комнатка. – Сорока поднялся с дивана и приглашающе мотнул головой. – Идем. Я угощу тебя завтраком.

…Я как раз жадно поглощала яичницу с беконом, посыпанную мелко рубленной зеленью и красным перцем, когда Прют ворвалась внутрь так стремительно, что до моего угла долетел прохладный ветерок и запах листвы.

Отбросив с лица черную копну волос и бросив сумку на пол, Прют плюхнулась на стул напротив.

– Я получила твое письмо. И принесла твои вещи… Но, Лекки, какого гнева?..

– Прости, – я пододвинула к ней корзинку с еще теплым хлебом и собственную тарелку, – хочешь, поделюсь? Или могу тебе завтрак заказать. У меня теперь деньги есть.

Прют закатила глаза:

– Не сомневаюсь. Так обычно и бывает у тех, кто связывается с бандитами.

– Я думала, тебе понравился Сорока.

Кончики ушей Прют слегка порозовели.

– С чего ты взяла?.. Ну ладно, может, мне и понравился Сорока. Но одно дело – повеселиться в ночь Огней, а совсем другое – ввязываться в темные делишки Портового Котла.

– Я знаю, что ты расстроена из-за того, что мы больше не сможем заниматься исследованиями, но…

– Ох, да что же ты такое несешь? – Прют потерла длинный нос и уставилась на меня в немом изумлении. – Серьезно, иногда мне кажется, что тебе просто нравится считать всех вокруг какими-то злодеями. Ну да, конечно, мне хотелось бы продолжать нашу работу, но… Тебе не приходило в голову, что люди могут беспокоиться за тебя – просто так? Не потому, что им что-то от тебя нужно? Ты думала, что мне плевать на тебя? Что моей маме плевать на тебя? Да что же ты за человек-то такой, а?

– Доброе утро, Прют. Заказать тебе завтрак? – Сорока подошел к столу, щурясь, как кот. Прют хмыкнула:

– Отлично, теперь и ты тут. – Она беспомощно посмотрела на нас обоих по очереди, а потом пожала плечами. – К Гневному. Давайте ваш завтрак. Но пока я буду его есть, я хочу, чтобы ты объяснил мне, во что именно ее втянул. – Она снова была воплощенной старшей сестрой.

Пока Прют готовили и несли завтрак, пока она его ела, Сорока кратко изложил ей содержание нашего с ним разговора. Выслушав, Прют кивнула.

– Хорошо. Но если она решится участвовать в чем-то большем, чем сортировка хлама, вы оба со мной посоветуетесь. Лекки?

Я торопливо кивнула. Вдруг оказалось, что дружба – не одно сплошное удовольствие. Дружба налагала обязательства.

– И мы продолжим исследования, – твердо сказала Прют. – Севвинтон нас не остановит. Буду приходить сюда за образцами, вот и все.

Она сказала «нас», и я снова кивнула.

– Может, тоже поселишься тут? – спросил Сорока с невинной улыбочкой. – Еще одной свободной комнаты нет, но у меня есть одна идея…

Прют закатила глаза: