Опекушинский Пушкин (странное все-таки созвучие…) – хороший. Он был лучшим в грандиозном конкурсе, и ошибки в выборе не произошло. Мне попалась на глаза довольно страшная картинка (художник о том не ведал еще, что он сюрреалист), иллюстрировавшая итоги конкурса. На одном листе, в количестве нескольких десятков, под номерами, были перерисованы конкурсные модели памятника… Пушкин то стоял, то сидел, то даже лежал, то рука вперед, то обе назад, то в цилиндре, то с ним же «на отлете», то ветер дул ему в лицо, навсегда шевеля кудри, то летящий юноша, то удрученный мудрец, то лучше скульптор, то совсем никуда… Эта толпа Пушкиных ужасала. Один памятник никогда не бывает так мертв, как несколько обок. Это было кладбище Пушкиных. Столько раз подряд следовало его похоронить на одном кладбище, чтобы он был наконец и навсегда мертв.
писал Пушкин в стихотворении «Художнику» незадолго до своего знаменитого «Памятника».
В черновых вариантах находим: «окруженный толпою кумиров», «стесненный толпою кумиров»… (III, 1028)
Вот видение: толпа вокруг памятника окаменела, а Пушкин, сойдя с пьедестала (ибо был там, под балахоном, живой, как и приговоренный!..), проходит сквозь бронзовую публику легкой походкой, не оборачиваясь, унося под мышкой свою тайну с собою…
Сказал же кто-то, что мы любим чужую славу лишь потому, что в ней есть и наша лепта. Но доходит всё это дело до того, что наедине с нею мы и остаемся – с крошечным карманным бюстиком, брелочком «Пушкин». Слава есть народная и мировая (в смысле «на миру») – это складчина; обратному дележу она не поддается: слава не подлежит тиражу.
Едва ли можно найти во всей пушкинской поэзии более известное стихотворение, чем «Я памятник себе воздвиг…». Разве что «Я помню чудное мгновенье…» не менее знаменито. До чего же различны эти два «Я»!.. Судить о поэтических достоинствах этих стихотворений нет никакой психологической возможности, настолько они впечатаны в сознание. Не только возможности, но и права: одно – вершина всей любовной лирики, другое – главное во всём творчестве. «Памятник» [45] – это генерал, фельдмаршал, главнокомандующий над всеми стихами Пушкина. Всегда несколько странно, когда памятник известнее, чем человек. Еще странней, когда он главнее. Еще страннее, когда такой памятник воздвигнут самому себе. Всегда горько, когда заслуги становятся важнее дел. Когда из всего, что человеком сделано, на первый план окажется выдвинута самооценка, родившаяся в горьком чувстве непонимания и непризнания. При жизни Пушкин скорбел об обратном (написал в 1835 году «Полководца», посвященного непонятости и непризнанности: «О люди! Жалкий род, достойный слез и смеха! / Жрецы минутного, поклонники успеха! / Как часто мимо вас проходит человек, / Над кем ругается слепой и буйный век»). И «Памятник» Пушкина – о том же. Но стихотворение, одетое потомками в бронзу,