Пушкинский дом

– Почему же это ты думал? – вразрядку, ударяя и выделяя каждое слово, ядовито, мерно говорил Митишатьев, так что каждое из слов попадало в мнительную душу Левы и Лева постепенно обижался все сильнее. Особенно обидна была ирония насчет «ты – и думал…». Словно бы и не писал он только что конгениальных слов. Что касается наших умственных способностей – тут мы словно бы меньше всего уверены: так легко нас задеть.

– А вот думал! – вспылил Лева.

– Почему же ты раньше-то думал, что я порядочный? – ровно сказал Митишатьев, и в этом была убедительная логика.

По природе-то Лева был справедливый человек и поэтому не успевал, за соображениями выгоды, не согласиться с правотою. Поэтому он опешил и забыл про обиду.

– То есть как? А за кого ты себя выдавал?

– А ни за кого. Это ты меня принимал за кого-то. Нет, Лева, все-таки ты дурак. Все-то тебе кажется, что если человек дерьмо, то он таким только кажется, нарочно, из неких психологических причин, имеющих социально-историческую основу, – а он и есть дерьмо. Хочешь, Лева, я тебе от всей души совет дам? Так сказать, одно правило подскажу. «Правило правой руки Митишатьева»… «Если человек кажется дерьмом – то он и есть дерьмо». Хочешь, я тебе – правда, сколько можно человека мучить! – хочешь, я тебе расскажу, как на самом деле? Ведь ты очень, всю жизнь, хотел бы узнать, как другие на самом деле, и не можешь? Ведь тебе кажется, что тобой особенно интересуются силы зла, ведь кажется? Я тебе скажу: действительно интересно. Я ведь как на тебя напоролся? Смотрю: не сволочь… Ах ты, думаю, чем же он не сволочь?! Все как у сволочи, а не сволочь! Ну, стал испытывать. Испытывать, известно, наше, сил зла, дело. А ты не испытываешься. Из-под всего выкручиваешься. Все объяснишь по-своему и успокоишься. А если не успокоишься – то так мучиться и страдать начнешь, таким мировым упреком, что, кажется, убил бы тебя собственными руками – так ненавижу тебя за то, что ты меня виноватым в своей жизни делаешь. Ведь не имеет к тебе жизнь-то отношения! Что ты принимаешь ее на свой счет?! Она сама по себе. Она к тебе не расположена. Тебе еще везет, ты не думай – тебя любят… А ведь есть еще люди, которых и не любят. Не любит никто! Ты об этом, об этих хоть раз задумывался? Каково им? Ты думаешь, что тебя предают, изменяют? Да чему же изменить, как не любви! Нелюбви нельзя изменить, ее можно лишь поменять на нелюбовь же. Ты думаешь, ты любишь?! Как же! Да ты за человека никого не считаешь. Ты ничего за другими признать не хочешь, кроме верности себе же. Тогда ты снисходителен. От неверности – страдаешь, чтобы допить человека до дна, высосать изменника, – поэтому неверности за ним не признаешь, признание заменяешь страданием. Да ты любой бунт задушишь! только задушенных ты тоже не любишь – как посинеет, так и разлюбишь, причем по справедливости, за дело, с полным правом. Господи, да совести-то как раз у тебя нет! Потому что остальные мелки, подлы, корыстны, расчетливы и знают об этом!