Пулеметчики

– Вы упомянули житомирское окружение? Как вы из него прорывались? Правда ли, что там попало в плен свыше двадцати тысяч наших солдат?

Я не знаю, сколько попало в плен под Житомиром. Но «пропавших без вести» только в нашем полку было примерно 70 %. Мало кто вышел оттуда. Мы стояли рядом с Житомиром. Ходили слухи, что кавалерийский корпус захватил в городе богатые трофеи и перепился, тут немцы ударили и выбили нас из города.

Я знаю, что мы попали под танковый контрудар, а кто виноват?.. Нас кинули закрывать брешь в обороне, вроде на Коростень, сейчас уже точно не помню. Не задавайте простому лейтенанту вопросы по стратегии и тактики. Мой кругозор на войне – это сто метров траншеи и немецкая оборона напротив. Я умел хорошо воевать, а цитировать мемуары начальников – это не для меня. В этих мемуарах брехни чересчур много. Интересно, кто-нибудь правду про Житомир в ноябре 1943 года написал? Тот же Москаленко? Про житомирскую трагедию вспоминают, только когда пишут, что знаменитый актер Иннокентий Смоктуновский там в плен попал… Неделю мы выходили лесами из окружения.

А там лесных массивов не так уж и много, это только в книжках – «житомирские леса»… И бомбили нас, и расстреливали из танковых орудий. Мы пробились днем к реке Тетерев, на другом берегу были наши войска. У них было три лодки, так они на правый берег их перегнали и начали раненых перевозить. Остатки нашего батальона выдвинулись вперед от реки в заслон. И тут немцы на пяти бронетранспортерах из пулеметов строчат, а нам укрыться негде – ни овражка, ни кустика возле берега.

Хорошо хоть, на наше счастье, танков немецких рядом не было. Началась перестрелка, мы к реке отошли, а лодок нет! Боятся «земляки» под огнем плыть. Пришлось вплавь, в «теплой» водичке. А несколько человек плавать не умели…

Все патроны им оставили, гранат штук десять. Мы доплыли до «нашего» берега, а двое солдат, только что переправившихся вплавь, босые и мокрые, сели в лодки, вернулись за товарищами и спасли их. Через пару часов подъехала полевая кухня покормить «окруженцев», все пошли к ней, у кого-то даже котелки сохранились. Прилетел шальной снаряд, попал прямо в кухню и убил восемь бойцов из моего батальона, включая этих двух героев… Это когда уже казалось, что все страшное позади! Вот такой эпизод… Прошло четыре месяца после житомирских боев, и мы вновь попали в окружение, уже под Проскуровым. В наступлении оторвались от своих, и сразу два наших полка оказались в «мышеловке». Заняли круговую оборону, а через два дня получили приказ на прорыв. Вот оттуда мы вышли красиво. На рассвете, плотным строем, без выстрелов, тысячная масса людей шла мимо немецких позиций. Орудия на руках катили. Я сам видел, как немецкие расчеты застыли возле своих пушек, но они не стреляли! Мы бы их просто затоптали… И даже в спину ни единого выстрела из вражеских траншей! Им, немцам, тоже своя жизнь дорога была…

А Житомир… Второй раз мы город взяли 31 декабря. Праздновали Новый год в полуразрушенном доме, но стол был шикарный. Захватили трофеи – немецкие посылки – подарки офицерам к Рождеству. Пили французский коньяк, закусывали деликатесами. Соседний полк захватил склад с обмундированием РККА еще довоенного образца (не пойму, как он у немцев сохранился), так мы у них «выцыганили» комплектов тридцать-сорок. Все переоделись в «новую» форму. Я в роте один офицер остался, да бойцов не больше двадцати человек. Мне бойцы говорят: «Лейтенант, скажи тост». Я встал с кружкой в руках, смотрю на своих солдат, а половина из них по возрасту мне в отцы годится. Только и смог сказать: «Спасибо вам, ребята, за все, что вы сделали!»

– Как вы попали в минометную роту?