Пуговицы

Когда я пришла, они только приступили к чаю, и я еще не успела разуться, как Бэзил, сунув мне в рот шоколадную зефирину, объявил Антону, что я пришла поговорить. Мы с Антоном были немного знакомы, и он просил обращаться к нему на «ты». Бэзил отвел нас в свою комнату, и они, открыв окно, стали курить в лоджии. Антон был рослым и мужественным, с красивым профилем и колким, как у Бэзила, взглядом. Неудивительно, что Надя влюбилась в него. От людей вроде Антона и Томаша за версту веет надежностью. Но, пожалуй, это единственное, что их объединяло. Одет Антон был небрежно: мятая футболка, заношенные джинсы, общался в приблатненной манере, которую так старательно копировал его племянник.

– Я хотела спросить про Надю.

Бэзил сразу дал понять, что времени у меня немного, так что терять его ради приличия на ненужные вступления не хотелось. Антон выпустил дым и поморщился.

– Сорокину?

– Ты же знаешь, что ее убили?

– И че? – откликнулся Антон довольно агрессивно. – Ко мне какие вопросы? Я свое отсидел. И больше эту падлу никогда в жизни не видел.

– Нет-нет, я просто хотела узнать, какая она была в школе. И не было ли у нее конфликта с Ольгой Викторовной?

– С директрисой, что ли?

– Ну да.

– Надя твоя – тварь последняя. И мне плевать, что она сдохла, пусть с того света слышит.

Бэзил покосился на меня, типа: «Я предупреждал», и Антон, перехватив его взгляд, немного смягчился:

– Она всегда была странная. На всю голову отбитая. Три года за мной по пятам ходила. Фотки свои с обнаженкой присылала. У меня тогда девчонок полно было, и эта Надя-чекане никаким боком мне не сдалась. А потом в одиннадцатом у меня переклинило. – Растопырив пальцы, Антон покрутил ладонью у виска. – Ну, в смысле, что я хотел с ней по-доброму. Думал, если это осчастливит ее, то почему бы не помутить с ней немного? Она же не страшная девка, задница, сиськи – все на месте. Мы с ней месяц встречались от силы. А потом я сказал ей: «Извини, подруга, гуляй». У меня просто до фига разных знакомых было, а у Нади на ревности крыша отъезжала. Истерики закатывала. То меня убить грозилась, то себя, то кого-нибудь из девчонок. В общем, послал я ее окончательно, а она побежала мамке своей шизанутой нажаловалась, они вдвоем заяву накатали. И все. Крантец! Как докажешь, что ты не верблюд? Она в полиции рыдала и синяки показывала, а я ее пальцем ни разу не тронул. Хотя, если бы знал, как потом обернется, убил бы сразу, чтоб хоть не зря срок мотать.

– А учителя что? Классная и директриса?

– Ну, Тамара сразу на ее сторону встала, стерва: «какой ужас», «бедная девочка», «психологическая травма», «насилие» и полный воз этой хренотени. А директрису уважаю. Она быстро просекла, что да как. Пыталась помочь мне. В суд ходила. Говорила, что Наде мозгоправ нужен. Да какой там уже психолог! Поздняк метаться. Если бы у меня других приводов не было, может, и проканало бы, но все до кучи приплели: и драки, и кражу жвачки, и порчу школьного имущества…

– Значит, Ольга Викторовна Надю не любила?

– Какое любила? Ее из-за той истории из школы поперли. Кажется. Но это не точно.

– А ты случайно ничего не знаешь про дом престарелых «Пуговицы»?

– Что? – Антон нахмурился. – Почему я должен про это знать?

– Ну, мало ли, вдруг кто-то упоминал.

– Нет, не знаю. Все! Перекур окончен. – Пульнув щелчком окурок с балкона, он ушел.

– Довольна? – в голосе Бэзила прозвучала издевка. – Узнала все, что хотела?

– Не все, но кое-что.

Мы смотрели друг на друга так, будто что-то осталось недосказанным. Не знаю, о чем думал в тот момент Бэзил, но я свои мысли озвучила прямо:

– Слушай, Бэзил, так ты меня все-таки любишь?

– Понятное дело, люблю, – отозвался он с подозрением. – Что-то не так?

– Нет, не любишь. По-настоящему не любишь. Ты не думай, это не претензия. Просто факт. Я знаю, что не любишь так, как любят кого-то близкого и дорогого. Не любишь, и это даже хорошо, потому что я тебя тоже так не люблю.

– Ты чего? – Его скепсис сменился удивлением.

– Просто не хочу больше делать вид, что мы вместе, потому что это глупый фарс и показуха.

– Ну, хватит уже! – Он дружески обхватил меня за плечи и потряс. – Я же принес тебе деньги, договорился с Антоном, а то, что тема Нади меня достала, так это не обсуждается.

– Я не могу играть в то, что я с тобой, если на самом деле не с тобой.

– А… Все ясно. – Он отпустил меня и отвернулся к раскрытому окну. – Решила кинуть меня ради Надиного питомца.

– Мы с тобой не встречаемся, Вася, поэтому и кинуть я тебя не могу.

– Это неважно.

– Ты ничего не слышал из того, что я говорила.

– Я все слышал, но ничего, блин, не понял.

– В этом-то и вся проблема.

– Микки, – он посмотрел исподлобья, – тебе стоит хорошенько подумать, кого ты выбираешь…