Пугачев

Пугачев хотел, чтобы его армия походила на настоящую не только чинами, но и наградными знаками. В военно-походном журнале Михельсона, основанном на его донесениях, говорится, что среди прочих трофеев, попавших в руки правительственных войск после поражения повстанцев 22 мая 1774 года, была захвачена «названная злодеем ковалериею[565] вымышленная им голубая лента»: «Сказывают, что орден сей назывался “Черные бороды”». Однако в первоисточнике походного журнала — донесении Михельсона главнокомандующему Ф. Ф. Щербатову от 23 мая — о самом ордене ничего не говорится. Едва ли он существовал на самом деле[566]. Во всяком случае, из других источников мы ничего о нем не знаем. А вот медали появились в пугачевской армии, как и вышеозначенные чины, уже под конец восстания. Афанасий Перфильев на следствии вспоминал, что по дороге на Царицын (август 1774 года) «самозванец жаловал многих медалями серебряными, вызолоченными, в том числе и ево, Перфильева, и нашивали сии медали на груди на лентах, а делали их бывшие в толпе серебряники». Некоторые интересные подробности о медалях находим в показаниях другого видного пугачевского сподвижника Ивана Творогова: в качестве полуфабриката самозванец использовал «рублевяки с портретом покойного императора Петра Третьего и отдавал оные бывшим в его толпе серебряникам приделывать ушки, в которые вдевая ленты, у кого какие случилися, накалывали на левой стороне груди». Имеются также данные о том, что пугачевские наградные знаки делали из «старинных медалей» с изображением Петра I, выбитых на монетном дворе в 1725 году в память о первом российском императоре. Самозванец, по собственному признанию, просил мастеров выбить медаль с его изображением, но получил ответ: «У нас-де штемпелей нет, так-де зделать такова, как вы, не можем». Награждал Пугачев своих «детушек» и другими медалями, например теми, которые в русской армии вручали во время Семилетней войны (их следовало носить не на груди, а на шее). Надо заметить, что медалями и прочим награбленным добром самозванец жаловал, по всей видимости, не за какие-то особенные подвиги, а за обычную службу или даже просто за переход на его сторону. Помимо свидетельств современников о пугачевской наградной системе, имеются рассказы людей, гораздо позднее видевших самозванческие наградные знаки, например медали с изображением старообрядческого креста и латунный орден в виде такого же креста; правда, неизвестно, все ли эти награды были подлинные[567].

Разумеется, чины и награды, так или иначе напоминающие чины и награды правительственной армии, лишний раз должны были подчеркнуть, что во главе повстанческого войска стоит подлинный «государь Петр III». Этой же цели служило и знамя одного из голштинских полков настоящего Петра III, расформированных после его свержения, появившееся у бунтовщиков в августе 1774 года. Другие пугачевские знамена мало походили на знамена регулярной российской армии: на них встречались изображения старообрядческих крестов, а также Николая Чудотворца и самого Христа. Говорят, что одно из знамен украшала написанная пугачевская «прокламация», которая якобы «была пересыпана кое-какими крепкими словцами без всякого стеснения и деликатности»[568].

Если армию без чинов, наград и знамен всё же можно представить, пусть и с большим трудом, то без оружия она совершенно немыслима. Конечно, наиболее эффективным оружием было огнестрельное, но как раз его повстанцам сильно не хватало. Подробные сведения об оружии, использовавшемся пугачевцами, собрал советский историк В. В. Мавродин. Как правило, ручное огнестрельное оружие имелось у яицких казаков и ставропольских калмыков: разного рода ружья и даже винтовки (как правило, персидского и турецкого производства — «турки»). Что же касается солдат, перешедших на сторону самозванца, то они были вооружены длинноствольными петровскими фузеями и ружьями образца 1760 года с укороченными до метра стволами. У казаков, а иногда и у башкир имелись и пистолеты как русской, так и восточной работы: турецкие, персидские, кавказские, причем восточные отличались легкостью и удобством, да к тому же красотой отделки. Кроме ручного огнестрельного оружия у казаков были сабли и пики, а у башкир — сабли и луки. Лук являлся у башкир основным оружием, калмыки тоже владели им виртуозно. Какое-то огнестрельное оружие имелось, конечно, и у крестьян, однако в основном они использовали холодное оружие и орудия крестьянского труда: топоры, косы, вилы и пр. Широкое распространение в пугачевском войске получили копья — в данном случае этот собирательный термин объединяет всё холодное оружие на древке: длинные копья, пики, дротики и т. д.[569]