Пугачев Победитель

где стояли безобразные развалины сгоревшего здания дворянского собрания, обогнули почерневшие от копоти стены, прошли разоренным садиком и, наконец, оказались перед тем самым флигелем, куда семья Кургановых поселилась перед приходом Пугачева.

Предупреди! — сказал молодой татарин.— Мы с Костей здесь подождем. Может, кто из посторонних еще там... Теперь никому доверять не приходится!

Слушаю, батюшка! А только какие же посторонние у нас теперь? Добрые люди своей тени и то боятся. Только доктор и бывают...

Арина ушла, но тотчас вернулась и нарочито громко позвала:

Ну, идите, идите, нехристи!

Несколько минут спустя Левшин и Петр Иванович Курганов сидели в маленькой светелке, беседуя с уцелевшими от казанской резни членами семьи Кургановых. С обеих сторон торопливо сыпались вопросы.

Светопреставление господне! — говорил угрюмо старый князь.— Ума не приложишь, как и случилось все. Фон Брандт, царствие небесное старику, до последнего оставался верен присяге. Когда солдаты с полковником Гореловым добрались до Казани и сообщили, что государыни нет в живых, все упали духом, а он, старик, словно даже помолодел. Помирать, говорит, так с честью! Сдачи не будет...

Все равно, устоять нельзя было,— тихо откликнулся Левшин.— Днем раньше, днем позже...

Ну, это еще бабушка надвое сказала! Не везло, вот что!. Например, покойный Иванцов Михаил Михалыч чуть не ухлопал Емельку.

Если бы и убил, не помогло бы!

-^.Да почему? Он ведь заводчик! — стоял на своем Курганов. — Опять же, при вылазке последней... Ежели бы не проклятые рабочие канатного завода, которые не только на сторону мятежников перешли, но еще и своим в тыл ударили... Нет, ты, Костя, подумай: Опонь- ко-то чуть не сдержал свое слово. Ведь как бешеный

Пил! Он да полковник Горелов, да Соколов, племянник фон Брандта по жене, не только прорвались сквозь mi пню пугачевских укреплений, но и до самой Емель- киной ставки дорвались. Горелов собственноручно

этого, Курча, зарубил. Опонько Зацепе

снес, а самого Емельку в бок шашкой пыр-

рул Не свались Емелька под коня, быть бы ему на |нм свете.

Да что толку-то было бы?

- Ну, как же так, Костя? Что ты, в самом деле?! Говорю же — заводчик он, Емелька! С его смертью все риссыналось бы.

Я сам раньше так думал, князюшка. Сам так пум ал. Не хуже Опоньки мечтал добраться до Емельки да ему голову с плеч срубить. Может, в самом Мнчаче, когда он только появился, это и принесло Ли пользу. Но это время прошло. Мы с Михельсоном 1||ц, ' гн пять месяцев, по крайней мере, с десяток равных «Петров Федорычей» отправили на тот свет, Hi по толку? Одного повесишь или утопишь, а два и «родятся. Чернь сама из себя их выпирает. A Tempi так может быть и того.. Надо, может быть, побольше этих самозванных анпираторов явно л ось.

Опомнись! Что ты говоришь?! — замахал руками 1Т«рый князь.

Левшин и Петр Иванович переглянулись.

Так Иванцова убили злодеи? — тихо спросил Hi гр Иванович.

• Геройской смертью помер наш филозоф! — от- Ц|"" иулся старый князь.— Когда ворвались пугачев- н| I п Кремль, заперлись наши в доме фон Брандта.

I hi ре пушки туда перетащили. Больше суток от- •'1о.. шсь. Ну, потом многие духом упали: все рав- II" удержаться нельзя. Только даром кровь льется | пнюрились, выкинули белый флаг. А осталось че-

Н< двадцать: Ширинский-Шахматов Евгений, Го-

miiiuii, Шаховские, Лихачев-младший.. Все израненные. И Михаил Михалыч с ними. Выскочили с ружьями, и все полегли. Иванцова еще живым схвати- ли, так он, не будучи в силах драться, проклинал их: сгинете, кричит, как черви могильные, и жены ваши сгинут, и дети ваши, проклятие на всем вашем потомстве!

Кто-то из казанцев выслужиться перед Емелькой захотел, донес, что это наш Михал Михалыч с церкви святого Алексея чуть было ружейной пулей не уложил Емельку. Ну, Пугач потребовал Михал Михалыча к себе. Принесли его на носилках — он уже на ногах держаться не мог. Пугач посмотрел на него и говорит: «Ядовитый старичишка! Любимого моего царского коня убил...» А Михал Михайлыч, захлебываясь кровью от раны в грудь, ему в рожу. «Невинное животное за тебя, зверя, жизнью поплатилось. О том токмо и жалею, что не в тебя, злодея, пулю всадил!» Ну, Емелька засмеялся Эх ты, говорит, ученый, а дурак! Я, говорит, помазанник!, так меня, и пуля не берет...

А Михаил Михалыч возьми да и плюнь в него. В рожу.. Откуда и сил хватило. Кровью всю рожу злодею заплевал..

Тут набежали татарчуки, что при Пугаче в палачах ходят, и кривыми ножами старика на части...

Как же вы-то уцелели? — спросил Петр Иванович, поглаживая костлявую руку отца пальцами.

А я в военном лазарете без памяти лежал. Меня взрывом бомбы контузило, память отшибло на трос суток. Ну, а Емелька тех, кто в лазарете был, почти всех трогать запретил. Только графа Сиверса старого вытащили и дубинами голову ему раздробили. Дворовый какой-то злобствовал...

А вы, маменька?

Я в женском монастыре с Агашей спряталась. За монастырь жена Прокопия Голобородьки вступилась, она там когда-то в черничках жила. Ну, а Про- "копий Голобородько теперь у Пугача в важных персо-