Птицелов

Мужчин было шестеро, все воины, отменно снаряжённые. Один из них насиловал Рысь, повалив её на стол, объедки с которого разлетелись по всему полу. Она яростно сопротивлялась, вскрикивая то ли от боли, то ли от гнева, но насильник только пыхтел под одобрительные возгласы товарищей. Хозяин хутора, неловко перехватив правое плечо окровавленной рукой, сидел в углу и изучал пол у себя под ногами. Жена и дочь прижимались к нему с обеих сторон, женщина плакала, а девочка прятала лицо в материнском подоле. Сыновей видно не было, не считая мертвеца на пороге. Где-то в дальней комнате надрывно кричал младенец.

Марвин нагнулся, поднял топор, вывалившийся из руки крестьянина, и швырнул его в спину насильника. Лезвие вошло точно меж лопаток. Прежде чем мужчина успел осесть наземь, Марвин обнажил меч и приготовился к драке. Когда все взгляды обратились к нему, по его позвоночнику быстро прокатилась волна острого, нетерпеливого предвкушения. Он перехватил рукоять меча крепче и, встретив сверлящий злобный взгляд, внезапно понял, чьего человека сейчас убил.

— Какого хрена?! — рявкнул старший из воинов.

— Ойрек, — вырвалось у Марвина. Он мгновенно пожалел об этом, но было уже поздно: щетинистое лицо воина удивлённо вытянулось, потом в нём мелькнуло подозрение, потом — узнавание.

— Ба! — воскликнул он и хлопнул ладонями по бёдрам, зазвенев кольчугой. — Да это же Балендорский Щенок собственной персоной! Какого рожна тебя занесло в эту глушь, малыш? Смерти своей ищешь?

За одно мгновение в памяти промчалось начало зимы: мясорубка на Плешивом поле, чудовищный удар, которым Марвина сшибло с ног, глумливый хохот и град оскорблений, и прозрачные, любопытные голубые глаза, изучающие его невозмутимо и доброжелательно… Неотступно следящие, будто взгляд Бога.

Этот воин был тем самым, что взял Марвина в плен на Плешивом поле. А потом продал Лукасу из Джейдри за пять сотен золотых.

— Отпусти её, — сказал Марвин, слыша свой голос будто издалека. «О Единый, — подумал он, — что же я делаю, зачем что-то говорить, просто рубить их всех, сейчас, немедленно, и этого Ойрека первым, он же был там, он знает… он только что назвал меня Балендорским Щенком, и это уже достаточная причина, чтобы убить его, даже если бы не Рысь».

Рысь? Он моргнул и понял, что Ойрек ему ответил, а он не услышал ответа. Рысь, он совсем забыл о ней… Она спихнула с себя тело насильника и, низко опустив голову, возилась со своими штанами. Марвин увидел кровоподтёк на тыльной стороне её ладони: похоже, ей сломали палец, и хорошо если только один.

— Отпусти её, — повторил Марвин. — Она дочь Лукаса.

Рысь вскинула голову. Её лицо было разукрашено не хуже руки, и Марвин поспешно отвёл взгляд.

— Лукаса? — переспросил Ойрек. — Какого ещё Лукаса?

— Лукаса из Джейдри. Ты бился с ним вместе.

— А-а… Джейдри… Бились, да, — Ойрек перевёл взгляд на Рысь. Похоже, смерть солдата его больше не занимала. Он предостерегающе поднял руку, останавливая остальных воинов, рвавшихся разодрать Марвина на куски. Они были разочарованы, похоже, не меньше самого Марвина.

— Какого хрена, Ойрек, этот щенок убил Винсена! — крикнул кто-то. Ойрек, не обращая на него внимания, обратился к Рыси:

— Дочка Лукаса Джейдри, стало быть? Родная дочка? Что ж молчала, дура? — он заливисто расхохотался. Жена хозяина хутора от этого смеха задрожала ещё сильнее. Сам хозяин, похоже, только молился о том, чтоб мессеры рыцари поскорее убрались и решали свои дела где-нибудь подальше отсюда. Марвин словно наяву увидел всё, что здесь произошло: солдатня врывается на хутор, требуя вина и девок, хватает за зад хозяинову жену, а Рысь, которую приютили гостеприимные язычники, встаёт на защиту… и через минуту оказывается на её месте. Какая же она дура, тупо подумал Марвин. Клинок в его руке угрожающе дрогнул, потянулся к Ойреку.

— Ты слышал меня или нет? — повысив голос, сказал Марвин.

— Слышал, слышал, — отозвался Ойрек ласково. — Сегодня у нас счастливый день, парни, жаль, не для бедняги Винсена… А ну тихо! — прикрикнул он на солдата, при звуке этого имени снова побагровевшего и шагнувшего к Марвину. Жена хозяина вскрикнула, её дочка тихонько заскулила. Принимая боевую стойку, Марвин подумал, как было бы хорошо, если бы они заткнулись. — Стоять, я сказал! И вы трое тоже! Лукаса Джейдри знаете? Нет? Ну так вот этот Лукас Джейдри мне за него, — Ойрек ткнул большим пальцем в Марвина, — при Гизборро пять сотен на раз отвалил. А щенок сбежал. Не иначе как сами древние боги нам его сейчас прислали вместе с этой сучкой. Ну, ребята, не далее как вчера вы ныли, что её светлость гроши обещала, да и тех не платит?